Одри Хепберн - Признания в любви. «Образ чистой красоты» (сборник) Страница 15

В фильме есть сцена проповеди священника на развалинах храма, оставшихся после бомбардировки. Текст проповеди написал сам Уайлер, он оказался настолько впечатляющим, что по указанию Черчилля его напечатали во многих журналах и даже в виде листовок распространяли на оккупированных территориях. Представляете мое изумление, когда я осознала, что изумительный текст, который я читала еще девочкой в оккупированном Арнеме, создан вот этим человеком, который снимает озорной фильм о сбежавшей из дворца принцессе! Я чуть не сорвала следующую сцену, никак не удавалось переключиться с мыслей об Арнеме и строгих словах проповеди на веселье Анны. Сам Уайлер, узнав причину моего столь странного поведения, явно смутился, но ничего объяснять не стал. Ну, сделал и сделал…

А еще одного «Оскара» Уайлер получил за документальный фильм «Мемфисская красотка» об американских бомбардировщиках Второй мировой войны. И снова работа Уайлера была столь своевременной, что по распоряжению президента Рузвельта фильм бесплатно демонстрировали в большинстве кинотеатров США. Кстати, Вилли летал на настоящие бомбардировки, его товарищ по съемкам был убит, а часть самолетов сбита фашистами… У Уайлера был даже орден Почетного легиона!

Он вообще все делал по-настоящему, что мне очень нравилось. В фильм «Лучшие годы нашей жизни» Уайлер взял на главную роль непрофессионального актера – Хэролда Рассела, инвалида, потерявшего обе руки во время войны! И актерам пришлось играть так, чтобы соответствовать настоящему солдату: разве можно схалтурить, если в одной из сцен герой Рассела показывает приятелям, как научился играть на рояле крючками, заменяющими ему руки?! Фильм получил семь «Оскаров», один из них был вручен Хэролду Расселу. Когда солдат принимал его своими крюками, зал плакал, стоя. Аплодисменты зазвучали только через несколько мгновений, но продолжались очень долго.

Ужасно, но я ничего этого не знала, когда соглашалась сниматься у Вилли Уайлера! О его требовании настоящей игры я вспомнила, когда позже снималась в «Истории монахини», Циннеман научил меня такой игре, но первый опыт я получила, общаясь с Вилли Уайлером.

Уайлер ненавидел студийные закоулки и обожал съемки на натуре, потому для него возможность расположиться со своей камерой прямо на улицах Рима была настоящим подарком, для меня тоже. Я не слишком люблю искусственный лес или нарисованные здания, хотя сниматься в павильоне, конечно, удобней.

Посудите сами, насколько мне повезло – в первой же большой роли попасть в такое окружение – стать партнершей божественного Грегори Пека, сниматься у Вилли Уайлера, попасть в руки Альберто и Грации де Росси, быть одетой гранд-костюмером Эдит Хед и быть опекаемой всей съемочной группой. Разве я могла не сыграть отлично? Просто не имела права не сделать этого.

Но я все равно еще не была актрисой, научиться этой профессии за полгода просто невозможно. Конечно, я знала, что такое мизансцена или дубль, понимала, что означают те или иные команды на площадке, но категорически не умела плакать перед камерой. Я страдала, мучилась, по-настоящему переживала, только вот слезы из глаз течь не желали. Сказалось мамино воспитание: «Леди не могут позволить себе слез на людях!»

Мне нужно рыдать, прощаясь с Грегори Пеком, глицерин выглядел неестественно, а своих слез не было, хоть убейте.

Я помню гнев Уайлера после очередного испорченного дубля. Он был вне себя:

– Сколько мы будем ждать твои эмоции?! Ты будешь плакать, черт возьми?! До сих пор не научилась играть!

По-моему, его крик слышал весь Рим, вокруг притихли, а у меня из глаз просто брызнули слезы. Дубль сняли быстро, Уайлер обнял меня, всю зареванную, и быстрым шагом удалился с площадки. С тех пор, если мне нужно заплакать, я вспоминала крик режиссера.

Дельный совет подала Грация:

– Когда нужно заплакать, достаточно вспомнить, что съемки не вечны и довольно скоро закончатся.

Удивительно, но это был стоящий повод для слез. В следующем фильме «Сабрина» я не могла дождаться окончания съемок, а в то лето с грустью считала дни, остающиеся до конца сентября – окончания съемок по графику. Счастье имеет свойство быть таким коротким… или продолжаться всю жизнь!

Во время съемок мы все потратили немало нервов, но я все равно всегда считала «Римские каникулы» 1952 года самым замечательным временем. Столь душевных съемок больше не было, даже когда мы снимали великолепный «Завтрак у Тиффани» или «Забавную мордашку». Может, сказывалась молодость и неопытность, но скорее всего партнеры. Такой дружбы, как с Грегори Пеком, у меня не случилось ни с кем. Он не просто наставник, он настоящий друг, готовый принять и простить любой промах, помочь его исправить, готовый защитить, подставить плечо, закрыть от чужих глаз, когда хочется реветь вовсе не по сценарию, а оттого, что не получается, как надо.

Нам с Грегори приписали любовные отношения. Это была глупость, я смотрела на него, как на бога, а он на меня, как на настоящую принцессу, случайно затесавшуюся в киношный мир. Я очень рада, что Грегори воспринял-таки меня серьезно, и дружба сохранилась на десятилетия.

Виноватой в журналистской болтовне оказалась я сама. На вопрос, влюблена ли я в своего партнера, как Анна в Джо Брэдли, я с удовольствием ответила, что да, разве можно не любить такого партнера! По легкому волнению среди журналистов поняла, что сказала что-то не то, быстро добавила, мол, если партнеры играют влюбленность, это очень трудно делать с тем, кого не переносишь на дух… Я говорила что-то в этом роде, невольное признание подхватили, раздули и превратили в упорный слух о нашем романе.

Не было никакого романа, была просто наставническая дружба опытного, талантливого актера и начинающей глупышки. Правда, и сам Грегори подлил масла в огонь, он высказался в том же духе, мол, меня было очень легко любить. Журналистов хлебом не корми, дай обсудить такие заявления! И ничего, что сам Пек был страстно влюблен в Вероник Пассани, ставшую потом его второй женой.

Конечно, мы были влюблены на площадке и рядом с ней, ведь там мы были Анной и Джо. Сам Грегори относился к сплетням спокойно, это научило и меня смотреть на болтовню сквозь пальцы, но я все же стала осторожней в высказываниях. Вот когда пригодились уроки мамы: «Леди должна быть сдержанна и ни в коем случае не болтать лишнего».

Сплетни повлияли на наши отношения с Джимми Хенсоном.

Но хватит о грустном… В «Римских каникулах» куда больше веселья, даже притом, что финал печальный. Зато реалистичный. Американского зрителя такой финал просто обидел: как это, американский репортер, да еще и такой красавец, как Грегори Пек, не получает свою девчонку в качестве приза?! Ишь, принцесса выискалась! Вечно в этой Европе кичатся своим происхождением!