Александр Крон - Второе дыхание Страница 15

Л е б е д е в а. Помню.

Л е в и н. В двадцать пятом году Елена Густавовна умерла от родов. Родился мальчик, которому было дано имя в честь великого немецкого поэта Вольфганг.

Л е б е д е в а. Помню мальчика. Я держала его на руках. Слушай. Левин... Это - он?

Л е в и н. Да.

Л е б е д е в а. Ты уверен?

Л е в и н. Слушай дальше. В тридцатом году старик Виземанн получил небольшое наследство и уехал в Германию. Его отговаривали, но старик, помнится, сказал: "Мальчик должен знать свою родину, а порядочным человеком можно быть везде". Мальчику было тогда пять лет. Перед войной, будучи в Штеттине, я разыскал дом доктора Виземанна.

Л е б е д е в а. Ты был в Штеттине?

Л е в и н. Не задавай лишних вопросов. Конечно, я навел справки. Оказалось, старика увезли в гестапо. Этого можно было ожидать: двенадцать лет он дышал одним воздухом с нами. То, что творилось в Германии, казалось ему варварством. Он был осторожен, но на него все-таки донесли. Теперь я знаю кто.

Л е б е д е в а. Сын?

Л е в и н. Фашистами не родятся. Их делают.

Л е б е д е в а. А потом сын доносит на отца. Ужасно. (Вздрогнула, как от брезгливого чувства.)

Л е в и н. Рядовой случай.

Л е б е д е в а. Я тоже давно перестала удивляться. Но меня убивает наглядность. Тот самый мальчик! (Пожала плечами.) Фашист, родившийся в Штеттине, - это еще как-то укладывается в сознании. Даже в Лондоне или Чикаго. Но фашист, родившийся в Ленинграде, - в этом есть что-то бесконечно оскорбительное.

Л е в и н. Жизнь полна парадоксов.

Л е б е д е в а (тряхнула головой). Ладно, к черту! Хочешь чаю?

Л е в и н. Хочу.

Л е б е д е в а (встала, включает электрочайник). Ты извини, что я тебе сразу не предложила. Сегодня я очень невнимательна.

Л е в и н. В таком случае проверь, есть ли в чайнике вода.

Л е б е д е в а (заглянула в чайник). Конечно, нет. Что такое - почему у меня все из рук валится?

Л е в и н. Забыл спросить. Как ты рассталась с Баклановым?

Л е б е д е в а. Можешь быть спокоен - я не стала с ним вступать в объяснения. И - прошу тебя - не будем больше говорить о нем. Меня во всяком случае, эта тема не волнует. (Звонит в колокольчик.)

Т а и с и я  И в а н о в н а (приоткрыла дверь. Это пожилая квадратная женщина с голосом ворчливого ребенка. Одета в халат и чепчик. Она вольнонаемная и поэтому не слишком разбирается в вопросах субординации). Ты что, Варя?

Л е в и н. Здравствуйте. Таисия Ивановна.

Т а и с и я  И в а н о в н а. Здравствуй. Опять приехал? (Лебедевой.) А вчера-то... Уж он так тебя ждал, так ждал...

Л е б е д е в а. Ладно, нянька. Принеси-ка водички. Полчайника.

Т а и с и я  И в а н о в н а. Максимушка к тебе просится. Душу вытянул. Я не пускаю.

Л е в и н. Кто это - Максимушка?

Л е б е д е в а. Капитан-лейтенант Волчок, мой единственный пациент.

Т а и с и я  И в а н о в н а. Замучился совсем. И меня замучил. Конечно, скучно одному. Сегодня пристал: "Расскажи, нянька, сказку. Раз ты нянька, должна уметь сказки говорить". А я их и не помню совсем.

В о л ч о к (деликатно постучал, затем приоткрыл дверь). Разрешите?

Т а и с и я  И в а н о в н а (уходя). Пусти уж его. На минуточку.

В о л ч о к (вошел. Он в сером халате, на голове морская фуражка. У него веселые глаза очень общительного человека. В руках огромная пачка книг). Здравствуйте, Варвара Михайловна. Здравия желаю, товарищ подполковник.

Л е б е д е в а. Мы уже здоровались сегодня. Вам что, Максим Федорович?

В о л ч о к. А вы сами велели вечером зайти.

Л е б е д е в а. Не помню.

В о л ч о к. Точно. Утром, на электризации. Я вам про нашего комдива начал рассказывать, да майор Одноруков помешал. Вы и сказали: "Заходите, Максим Федорович, вечерком и все мне тогда про него подробно расскажете".

Левин отвернулся, чтоб скрыть улыбку.

Л е б е д е в а (смущена). Да, что-то припоминаю. Простите, сейчас я занята.

В о л ч о к (со вздохом). Жалко. Очень поговорить хочется.

Л е б е д е в а. Вы почитайте. Неужели все прочли?

В о л ч о к (обрушивает книги на стол). Все, подчистую. Апулея. Хемингуэя. "Тихий Дон". Тарле - "Наполеон". Стихотворения Блока. Теперь "Общую патологию" одолеваю. Со скрипом идет, не очень понятно. Вот, например, такой вопрос...

Л е б е д е в а. Потом, потом.

В о л ч о к. Вот тут сказано... Прошу прощения, товарищ подполковник, один только вопросик. (Читает.) "Если процесс заживления протекает нормально, на восьмой-десятый день после снятия швов допускается изменение стационарного режима...". Ага! Вот! А вы меня держите.

Л е б е д е в а. А контузия? Ничего, ничего. Потерпите.

В о л ч о к. Потерпите! Этак война кончится. Золотое время уходит.

Л е в и н. Скучаете?

В о л ч о к. Сил моих нет, товарищ подполковник. Неделю целую один как перст. Третьего дня привезли одного чесоточного - лихо в шашки играл. Вчера - готово дело - выписали. Это жизнь?

Т а и с и я  И в а н о в н а (вернулась с чайником). Все жалуешься? Капризный стал, не приведи бог. Как маленький.

Л е б е д е в а. Что же мне с вами делать? Ну, хотите, грех на душу возьму, портвейна лечебного пропишу?

Т а и с и я  И в а н о в н а. Сколько ему? Сто?

Л е б е д е в а. Двести. Каждый день к ужину. И - марш!

В о л ч о к (обиженно). Что я вам, алкоголик какой-нибудь, чтоб в одиночку, не чокнувшись с хорошим человеком, вино потягивать? В компании давайте, я вам литр уберу...

Т а и с и я  И в а н о в н а. Иди, иди. Покоя от тебя нет. (Выпроваживает его и уходит.)

Пауза.

Л е б е д е в а. Не понимаю, чему ты радуешься?

Л е в и н. Я? Ничуть.

Л е б е д е в а. Как будто я не вижу. (Вызывающе.) Следователь! Воображает, что поймал меня с поличным. А я и не думаю отрицать. Да, да, да. Все верно. Он его заместитель. Я говорила с ним о нем. Это еще ровно ничего не значит.

Л е в и н. Прежде всего - уточним. Кто чей заместитель? О ком - о нем?

Л е б е д е в а. Не притворяйся бестолковым. Волчок - заместитель Бакланова.

Л е в и н. Ага! Теперь я понял. И ты говорила с ним... о ком?

Л е б е д е в а. О Бакланове.

Л е в и н. Ага! Ну вот, теперь я хоть понимаю, о ком идет речь. Так что ты хотела сказать?

Л е б е д е в а. Я ничего не хотела. Это ты что-то собирался сказать.

Л е в и н. Разве? Не помню.

Л е б е д е в а. Санька, я тебя сейчас ударю.

Л е в и н. За что?

Л е б е д е в а. Ты отлично понимаешь. Нет, серьезно. Ты глуп, если придаешь этому хоть какое-нибудь значение. Мне этот человек совершенно безразличен, даже неприятен.

Л е в и н. Какой человек? Волчок?

Л е б е д е в а. Бакланов. Не смей меня дразнить. И если я разговаривала о нем с Максимом Федоровичем, то это еще не дает тебе права издеваться. Я всегда считала, что не так уж плохо разбираюсь в людях, и, естественно, мне хочется понять, как я могла так глупо ошибиться. В госпитале он выглядел совсем иначе. Мне казалось, что он умен, талантлив, смел, независим... Этакий самородок.