Георгий Фёдоров - Брусчатка Страница 15

Как сейчас многим этого не хватает!

Не раз я задумываюсь, неужели это все еще долго будет?

Где выход? Что нужно делать, чтобы наше общество стало другим?

Не понятно многое из того, что сейчас делается.

В личной жизни хорошего мало. Жена очень больна — лейкемия. Внук — парень 17 лет — более года болеет (рак средостения), лежал в Москве в онкологии, в Киеве, и никаких результатов. Ездил с ним недавно в Болгарию. Там в городе Пловдиве есть профессор Ходжаев, писали в газетах, что он лечит такие болезни. Тоже никаких результатов. Лечат такие болезни в США. Нужно 250–300 тыс. долларов.

Вот такие дела. Ну, а наша медицина? (На высоком уровне, к тому же бесплатная). Но нужно крепиться. По той поговорке: "А куда денешься?"

На службе никаких изменений нет. Пока работаю. (Вернее, пока не "предлагают").

Передал от тебя Винокуру привет и самые лучшие пожелания. Он тебя сердечно приветствует и был очень рад, что мы с тобой однополчане и знаем друг друга. Кстати, ему вчера исполнилось 60 лет.

Бот собственно, все мои новости. Пиши как твое здоровье, Марианны Григорьевны? Где работает сын, есть ли внуки?

Передай большой привет и наилучшие пожелания твоей супруге, сыну. Был бы очень рад познакомиться с ними.

Крепко обнимаю. Семен. 27.VI. 1990 г."

Вот такие дела, дорогой читатель. События, описанные в «Дезертире», происходили в 1940–1941 годах. Прошло более 50 лет — целая жизнь. Я ничего не знал о судьбе моего друга Семы Латера, как и о судьбах большинства моих однополчан. Честно говоря, думал, что он погиб, как и многие в самые первые и особенно страшные для нашего полка дни и недели войны.

И вот такие письма — можно сказать через всю жизнь. Подарок судьбы… А чья оценка моих рассказов и повестей может быть для меня дороже?

Я долго думал над ответом на второе письмо Семы. Увы, так и не смог помочь ему с внуком, да и с ответом на мучающие его вопросы. Они ведь и меня мучают…

Держись, Сема. Держись, хотя бы и из самых последних сил, друг! Помнишь, как бывало…

Конечно, очень важны были для меня мнения о Дезертире" литовцев — как моих друзей, в том числе сотрудников возглавленной мной первой послевоенной литовской археологической экспедиции (один из эпизодов этой экспедиции я описал в "Дезертире"), так и вовсе незнакомых. Из писем последних приведу начало письма научного сотрудника Шауляйского музея «Аушра» Дангираса Малюлиса:

"Шауляй, 1990.06.91.

Уважаемый Георгий Борисович,

Прочитал, в журнале «Даугава» (в номере 1) Ваши воспоминания под названием «Дезертир» — большое спасибо Вам за Ваши воспоминания, за ту правду, которую Вы раскрыли."

А письма-отзывы литовских друзей, в том числе товарищей по экспедиции, и сейчас продолжают согревать душу…

Но вот наступил страшный день 13 января 1991 года. С ужасом узнали мы, русские интеллигенты, об убийствах безоружных литовцев в Вильнюсе. В тот же день я обратился через свободную радиостанцию "Эхо Москвы" к солдатам и офицерам Советской армии в Литве. Позже это «Обращение» передала и радиостанция «Свобода». Кроме того его перевели на литовский язык и распространили в Литве.

Вот его текст:

"Обращение.

Солдаты и офицеры Советской армии, посланные в Литву для наведения «порядка», для насилия и убийств, на позор и бесчестье.

Я обращаюсь к вам, я, Федоров Георгий Борисович, бывший солдат 667-го стрелкового полка 185 стрелковой дивизии, в 1940–1941 годах принимавшей участие в оккупации Литвы.

Перед переходом границы наши политруки внушали нам, что мы увидим в Литве все ужасы капиталистического рабства, нищее крестьянство, нещадно эксплуатируемых, шатающихся от голода рабочих и жиреющую за их счет кучку богачей.

Мы увидели цветущую, изобильную страну, хутора, и села, полные плодов земных, города со множеством магазинов, ломящихся от всевозможных продуктов и промтоваров, по таким низким ценам, которые и не снились нам в России. Рабочий получал в Литве почти в 10 раз большую зарплату, чем у нас, если брать сопоставимые цены.

Наши власти — преступники и проходимцы всех мастей — разграбили Литву. Многие священники были расстреляны, десятки тысяч ни в чем не повинных людей — арестованы, обречены на то, чтобы гнить в тюрьмах и концлагерях. Палачи, которые тогда, словно в насмешку, назывались сотрудниками народного комиссариата внутренних дел, принесшие неисчислимые беды самой России, особенно зверствовали в трех захваченных, до того процветавших прибалтийских государствах, в частности, в Литве. А мы, солдаты тогда еще Красной армии, своими штыками прикрывали этот разгул грабежей, насилия, убийств, издевательски называвшихся якобы проявлением воли литовского народа.

Тяжкий грех лежит на нас на всех — солдатах оккупационной армии, осуществившей в 1940 году захват Литвы, Латвии и Эстонии. Тяжкий грех лежит и на мне лично. С тех пор неустанным покаянием, всеми доступными мне средствами, пытаюсь я искупить или хотя бы уменьшить мою вину.

Теперь, спустя полвека, части той же армии, только ставшей называться Советской, снова посланы в Литву, чтобы пролить море крови и слез ни в чем не повинных людей. Нет для этого никаких законных оснований и быть не может. Не верьте тем вашим командирам, которые утверждают обратное — никому, начиная с министра обороны Язова. Это единственный в истории маршал, получивший свою Маршальскую звезду за убийство беззащитных девушек (в Тбилиси). Может быть теперь он мечтает о Получении звания генералиссимуса за то, что приказал расстреливать и давить танками жителей Вильнюса.

Все выдвигаемые нашими, хозяевами предлоги для вооруженного вмешательства в дела литовского народа — лживы. Даже якобы необходимость защиты русских в Литве. Я много раз бывал, в Литве в разные годы, но уже как писатель и археолог, и ни разу не встречал ничего, кроме самого сердечного гостеприимства. А права русских — их никто не ущемлял в независимой Литве до нашей оккупации, никто не будет ущемлять и в Литве, вновь обретшей свою независимость. Придется только соблюдать законы Литовской республики. Представьте себе, что вы с большой семьей живете в собственном доме. Вдруг приходят вооруженные люди, убивают или угоняют неизвестно куда часть членов вашей семьи и на их место поселяют чужих вам людей. Что же, вы от этого потеряли права на ваш дом, на тот распорядок, который вы в нем установили? Нет, конечно, нет…