Роберт Форте - Тимоти Лири: Искушение будущим Страница 15

Я и сам в то время был раздосадован на него за это, пока не задал себе вопрос, а действительно ли Гарвард продолжил бы эти исследования, если бы не шум, поднятый из-за Лири. Вскоре после его увольнения все серьезные исследования с психоделиками в Гарвардском медицинском институте были закрыты. После этого я не припомню ни одного гарвардского ученого, который пошел бы на риск продолжить эксперименты на человеке с этими интересными и в минимальной степени опасными веществами.

Если бы я был на месте Лири, я не стал бы действовать подобным образом. Хотя и у меня были моменты, когда я восхищался той смелостью, с которой он открыл молодым и открытым душам достоинства ЛСД. Другие страны не рискнули и, соответственно, не приобрели славы открытия новых горизонтов сознания путем использования психоактивных веществ. Как писала мексиканская газета Tiempo, Гвидо Бельсассо, выпускник Гарварда периода Лири, поддержал полицейский рейд на Институт психосинтеза. Полицейские, размахивая пистолетами и автоматами, ворвались в институт и арестовали доктора Сальвадора Роке, его ассистентов и двадцать пять пациентов групповой терапии. Роке и его ассистент Пьер Фавро провели пять месяцев в тюрьме и были освобождены, только когда доказали свою невиновность. Подобные эксцессы имели место в других странах при попытках использования психоделиков для облегчения человеческих страданий, даже несмотря на то, что эти попытки были успешны, как в случае с док-тором Роке. Столь же печальные вещи происходили и у нас, я имею в виду изгнание из Гарварда профессора Лири и попытки правительства подорвать то доверие, которым он пользовался у молодежи.

Мы все помним, что потребовалось целое столетие, прежде чем медицинская общественность наконец признала несомненную пользу вакцинации в борьбе с оспой. А сейчас мы становимся свидетелями того, что феномен ЛСД, который был открыт обществу десять лет назад, становится предметом дискуссии в кругах, отвечающих за душевное здоровье. На них мы возлагаем свои надежды на конструктивное использование этих мощных химических инструментов. И, не будь Тимоти Лири, разве мы узнали бы об их неоспоримых достоинствах?

Как знать, на пороге XXI векабудет ли Тимоти Лири восприниматься как искуситель молодежи, нанесший вред своими исследованиями психоделиков, или же один из выдающихся мыслителей нашего времени? Он сложная фигура, у него есть свои недостатки, но при этом ему присущи и блестящие интуитивные прозрения. Я не знаю другого человека, который допустил бы столько ошибок. Но я и не знаю другого человека, перед которым я испытываю такое же восхищение и в котором я чувствую такую глубокую цельность, и не важно, как много раз он ошибался. Я не знаю, как история оценит эту привлекательную личность. Но если мне позволительно высказать мое предположение, то я думаю, что не пройдет и двадцати пяти лет, как он займет почетное место одного из самых выдающихся мыслителей нашего времени, одного из пионеров, создавших интеллектуальную закваску, из которой вырастут многие новации грядущего века.

Если ограничиться только его вкладом в медицинскую науку, можно сказать, что он стоит в одном ряду с такими выдающимися учеными, как Рональд Лэйнг, Станислав Гроф, и особенно Сальвадор Роке, наиболее одаренным, тонким и при этом смелым из всех наших психоделических пионеров. Все эти люди чем-то обязаны Тимоти Лири, и им известно, какие скрытые силы прячутся в психоделических веществах и какую пользу они могут принести при правильном использовании. Землекоп не станет пользоваться киркой, если земля поддается лопате, но это не значит, что кирка бесполезна. Психоделики в умелых и опытных руках — это мощные психотерапевтические лопаты, используя которые можно целить души, когда возможности других инструментов исчерпаны. Эти виды целительства связаны с глубинным опытом, к которому прежде всего подходит термин «религиозный», несмотря на то, что официальные религии его не признают.

Без малого пятнадцать лет я изучал и исследовал эти потрясающие вещества. Я пришел к мнению, что Тимоти Лири вкупе с психотерапевтами, которых я упоминал выше, и многие другие, кто сочетал истины, почерпнутые из психоделиков, с большой личной смелостью, оставили далеко позади официальных психиатров, которые уже выцвели до полной бледности в своих попытках разгадать загадки человеческой природы. Но с самого начала человеческой истории были первооткрыватели, такие, как Сократ и Галилей, которые отказывались от компромиссов, подвергались преследованиям, претерпевали тюрьмы и казни.

РАМ ДАСС ВСПОМИНАЕТ ТИМА

Интервью Рам Дасса,[26] взятое Робертом Форте

и Ниной Грабой

Р. Ф.: Когда мы обратились к тебе с просьбой поучаствовать в книге воспоминаний о Тимоти, ты сказал: «Это будет трудно». Что ты имел в виду?

Р. Д.: Дело в том, что Тимоти был одним из самых сложных людей, которых я встречал в своей жизни, и соответственно мое отношение к нему тоже было очень сложным. Так что выразить его в обычной и понятной манере не так-то просто. Подчас отношения между людьми могутбыть весьма тонкими и неконцептуальными, и вот именно такими были наши с Тимом отношения. Описать их не очень просто, потому что там и любовь, и уважение, и разочарование, но и огромная признательность, в общем, весь спектр возможных отношений.

Р. Ф.: Тимоти достаточно глубоко повлиял на очень многих людей, но, наверное, ни у кого не было с ним таких близких отношений, как у тебя в гарвардский период. Можно ли сказать, что ваши отношения, так сказать, сформировали образец для коллективного подражания?

Р. Д.: Сильно сомневаюсь. Наши с ним отношения — это продукт коллективного невроза. Мои неврозы того времени для меня вполне очевидны. Я вряд ли подхожу на роль типичного гражданина в смысле типичной реакции на окружающих. В то время мы были задействованы в невероятно интенсивной психодинамике, протекающей в пропорциях мифов и архетипов. И я не знал, что я был по отношению к Тимоти «самым близким». Конечно, мы проводили много времени вместе и мы были очень близки, но Тим, в некотором смысле, был близок к кому угодно. Тим мог проводить с каким-нибудь человеком больше времени, чем с другими, но я думаю, что люди, которые были по-настоящему близки ему, сами никогда не чувствовали себя такими. Я думаю, мы обычно ожидаем, чтобы люди были нам близки пси-ходинамически, но Тим никогда не интересовался этим планом сознания.

Р. Ф.: А каким планом сознания он интересовался?

Р. Д.: Тимоти всегда почитал Истину, суть, — я имею в виду метафизическую истину, впрочем, так же как и психологическую и социальную истины, и он стремился быть ученым в высшем смысле этого слова. Он хотел добиться понимания вселенной в систематическом плане. Он был настоящий педант. Он много читал и потом словно пропускал все сквозь волшебный фильтр своего сознания, и, когда говорил об этом, казалось, что его мысль идет из самых глубин, у него было мощное сознание, я все время чувствовал эту мощь, когда мы были вместе.