Владислав Карнацевич - Наполеон Страница 15

Была также предпринята очередная попытка убить всесильного консула. Для этого во французскую столицу был направлен вождь вандейских мятежников свирепый Жорж Кадудаль. Тайно в Париж пробрался и генерал Пишегрю – в свое время самый успешный из военачальников французской армии, высланный из страны в результате разгона Директорией роялистской оппозиции во фрюктидоре 1797 года. За границей Пишегрю вошел в контакт с контрреволюционной эмиграцией и теперь должен был помочь Кадудалю свергнуть Наполеона. Заговорщики вели переговоры и с Моро. С некоторых пор этот генерал стал своеобразным знаменем оппозиции – причем, скорее антидиктаторской, нежели роялистской. Победы Моро в Германии были сравнимы по блеску и значению с итальянскими викториями самого Бонапарта, его любили солдаты и уважали политики. Держась до поры до времени в тени, генерал, тем не менее, отваживался отклонять приглашения в гости от первого консула. Когда Бонапарт и его свита переезжали в новые дворцы, Моро вел подчеркнуто скромный образ жизни. Было известно, что французские корабли в Булони он иронично называет «лоханками», весь созданный там военный лагерь «школой купальщиков», а орден Почетного легиона – «орденом почетной кастрюли». В нем видели верного последователя республики, но и монархистам Моро мог пригодиться во время совершения переворота.

Однако наполеоновская полиция раскрыла англо-роялистский заговор и, приняв беспрецедентные и оперативные меры, смогла «взять» всех основных действующих лиц готовящегося покушения. Моро был арестован и выслан из страны, Пишегрю покончил с собой в тюремной камере, Кадудаль был казнен. В ходе расследования было выявлено, что в тех или иных подозрительных отношениях с заговорщиками находились очень многие должностные лица, в том числе те, кого возвысил именно Наполеон. Большинство из них консул не тронул. В целом, он не имел больших иллюзий по поводу преданности целого ряда окружавших его людей. Фрондерство в той или иной степени было характерно не только для всегда готовых на предательство Талейрана и Фуше. Опасные разговоры велись в домах Сиейеса, генерала Бернадотта и даже в салоне сестры Наполеона Элизы. Жадные до власти и денег братья консула Люсьен и Жозеф не стеснялись обсуждать свои перспективы в случае смерти своего высокопоставленного родственника. Бонапарт старался действовать против всех этих людей не репрессиями, а политическими мерами. За Талейраном и Фуше был установлен пристальный контроль, Люсьен и Жозеф в свое время были удалены из Парижа.

Заговор Кадудаля имел своим результатом резонансное дело герцога Энгиенского. Когда Наполеон разговаривал о последних событиях в Париже с Талейраном, тот сказал, что, по всей видимости, роялисты думают, что кровь консула менее ценна, чем их собственная. Это привело консула в крайнюю степень раздражения, а министр иностранных дел подсказал мысль о том, как можно отомстить врагам и показать, что Франция не собирается реставрировать власть Бурбонов. В Бадене находился принц из рода Бурбонов – герцог Энгиенский. Никакого отношения к каким-либо заговорам не имел как раз он, но именно на него излил весь свой гнев Бонапарт. По его приказу при полном бездействии баденских властей отряд французских жандармов вывез герцога во Францию, а военный суд быстро приговорил его к смерти. Казнь герцога Энгиенского в марте 1804 года ужаснула Европу, в первую очередь королевские дома. Опять о Наполеоне говорили как о «корсиканском чудовище» и «революционере», хотя он был очень далек от революционных идей. Расстрел в Венсенском замке снова осложнил отношения Франции с Россией. В ответ на требования объяснений со стороны царского поверенного Наполеон ответил известным письмом, в котором говорилось следующее: «Жалоба, предъявляемая сейчас Россией, побуждает задать вопрос: если бы стало известным, что люди, подстрекаемые Англией, подготавливают убийство Павла и находятся на расстоянии одной мили от русской границы, разве не поспешили бы ими овладеть?» Это был удар ниже пояса – в Зимнем дворце продолжали придерживаться официальной версии об апоплексическом ударе, а в письме Бонапарта содержался явный намек на то, что Александр не остановил вовремя убийц своего отца.

Расправа с одним из Бурбонов вовсе не означала, что Наполеон стал на позиции якобинцев. Это он подтвердил хотя бы тем фактом, что в том же 1804 году принял титул императора. Во Франции уже некому было протестовать против такого открытого попирания святых для многих идей Великой революции. Сенат предложил консулу титул, и тот принял его со словами: «Я принимаю этот титул, который вы нашли полезным для славы народа». Кстати, даже некоторые близкие друзья и родственники Наполеона были не согласны с этим его решением. Среди них была и Жозефина, справедливо опасавшаяся за свой брак, в котором она не смогла дать Бонапарту ребенка, что становилось большой проблемой, учитывая наследственность императорской власти. Не видела в короне ничего хорошего Летиция Буонапарте, открыто высказывал свое недовольство Ланн. «Быть Бонапартом и стать королем – так опуститься!» – это слова современника Наполеона, в будущем известного памфлетиста Поля-Луи Курье. Коронация убавила образу революционного генерала притягательности даже в глазах аристократических кругов Европы. Император Александр I сокрушался по поводу того, что гражданин Бонапарт так грубо обошелся с республиканскими принципами!

Однако очередное всенародное голосование было опять в пользу Бонапарта. Наполеон принял помазание 2 декабря 1804 года от Папы Римского, которого специально для этого привезли в Париж. Новый император подчеркивал, что хочет получить не наследие Бурбонов, а наследие также получившего корону из рук понтифика Карла Великого – то есть стать императором Запада. Широко известен рассказ о том, что французский правитель вырвал из рук папы корону в последний момент и сам возложил ее себе на голову. Следом за этим он увенчал подобным головным убором и Жозефину Богарне. В мае 1805 года к императорской короне Наполеон добавил железную корону итальянских королей. Вице-королем Италии стал его пасынок Евгений Богарне. Так еще одна республика превратилась в монархию. Позже, в 1807 году, свою сестру Элизу император сделал герцогиней Тосканской, ликвидировав независимое королевство Этрурия. Не были обойдены и соратники Наполеона: генералы Бертье, Даву, Ней, Ланн, Массена, Сульт, Ожеро стали маршалами. Вскоре на всех высокопоставленных чиновников империи пролился дождь из наград, титулов, денежных пожалований. Бархат и золото в Париже становились все более модными, а новый стиль ампир не уступал по своему блеску монархическим барокко и рококо, хотя и был более монументален.