Рудольф Баландин - А. Е. Ферсман Страница 15

В июле 1914 года Германия объявила войну России.

Война охватила всю Европу. Немецкие части оккупировали Бельгию, вторглись во Францию, подходили к Парижу.

Русские войска, не добившись успеха в Восточной Пруссии, одержали ряд крупнейших побед па юго-западе, заняли Львов, продвигались вперед в районе Карпат.

Австро-венгерская армия отступала.

Чем дольше шли военные действия, тем яснее выявлялись недостатки экономики России. Сказывалась зависимость страпы от ряда государств, в том числе и Германии, в поставке оборудования и минерального сырья.

Сейчас, когда наша страна полностью обеспечена собственными минеральными ресурсами и в немалом количестве поставляет некоторые виды сырья за рубеж, трудно представить, что в начале века на огромной территории России не велась добыча серы, сурьмы, алюминия, бария, бора… Дальнейшее перечисление было бы слишком длинным.

Война не только прервала сложившиеся экономические свяни между государствами. Она требовала в огромных количествах стратегическое сырье, необходимое для взрывчатых и отравляющих веществ, для военной техники и фортификационных сооружений. Россия стала задыхаться от нехватки некоторых видов природного сырья.

В полной мере сознавал это Вернадский. Он выступил в Академии паук, предложив безотлагательно начать самое активное изучение естественных производительных сил Российскои империи: «Обладая огромными природными источниками сил, Россия находилась в такой экономической зависимости от Германии, которая далеко выходила за пределы неизбежного и желательного экономического снабжения и экономического обмена с соседней культурной нацией. Война раскрыла глаза русскому обществу па размеры и характер этой зависимости, на ее проникновение во весь обиход нашей жизни. Едва ли можно сомневаться, что прежний порядок жизни не может сохраниться после войны и должна начаться энергическая и последовательная борьба за улучшение нашего экономического положения… Внимание общества но было в достаточной степени обращено на окружающую нас природу, которая является источником производительных сил в стране».[14]

Вернадский стал главным инициатором организации при Академии наук постоянной Комиссии по изучению естественных производительных сил России (сокращенно КЕПС). Она была создана в 1915 г. Председателем комиссии избрали В. И. Вернадского, научным секретарем — А. Е. Ферсмана.

До этого времени Ферсмана интересовали минералы почти исключительно с научной и эстетической точки зрения. Он исследовал форму кристаллов, превращения минералов и многое другое, относящееся к прекрасному миру природного камня. Практическое приложение этих знаппй его не занимало вовсе. Вообще, какой-либо практицизм был чужд щедрой, открытой, бескорыстной натуре Ферсмаса. Возможно, это обстоятельство сказывалось и па его слабом интересе к использованию теоретических достижений для социальпых и государственных целей. Он не исповедовал принцип «науки для науки», но предоставлял другим заниматься не увлекающими его практическими мероприятиями.

Ферсман возглавил Комиссию сырья и химических минералов при Комитете военно-технической помощи. Комиссия изучала потребность промышленности в минеральных ресурсах, учитывала требования, которые предъявляет к природному сырью техника, промышленность, выясняла особенности месторождений полезных ископаемых, оценивала их перспективность.

Конечно, и прежде доводилось Ферсману знакомиться с практикой горного дела, с изучением месторождений металлов и самоцветов. Но только теперь оп во всей полноте узнавал неразрывную, кровную связь экономики страны с природными богатствами, промышленности — с минеральным сырьем.

Изучение мира камня было вызвано насущными нуждами человека. И наука, взмыв с этого основания в теоретические выси, вновь и вновь вынуждена возвращаться к практике как бы влекомая непреодолимой силой притяжения. И не удивительно: наука не существует сама по себе, вне общества, государства, техники, промышленности.

Наука — не только поиски истины. Мысль ученого, проникая в тайны природы, открывает путь промышленности и технике для освоения природных богатств…

Все это с особой силой ощутил, осознал Ферсман во время работы в КЕПС. Не потому, что он не знал этого раньше. Знал, но не придавал значения. Ему вполне доставало и одной науки. Теперь вышло иначе. Знание — это еще не действие. Только в действии оно раскрывается в реальных формах, изменяя лик Земли и воздействуя на людей и общество.

Обстоятельства принудили Ферсмана всерьез заняться практическим приложением научных знаний. Он увлекся, загорелся новыми задачами.

«Инвентаризация» природных богатств России была вовсе не кабинетным делом. Из-за экономических тягот военного времени, бездарности чиновников и прогнившего государственного аппарата материальное обеспечение работы КЕПС было плохое. И все-таки Комиссия организовывала экспедиции в разные районы страны для изучения естественных ресурсов (не только геологических, но и географических, биологических — комплексно).

Теперь Ферсман постоянно был в разъездах. В Петергофском уезде осматривал месторождение минеральной краски. На восточной оконечности Крыма, в районе керченских грязевых вулканов, изучал возможность использования бора, который содержится в изливающихся массах.

В Боровичах, под Петроградом, детально исследовал угольные пласты. В далеком Забайкалье совершал нелегкие и опасные маршруты в поисках алюминиевого сырья (Селенгинская Даурия), пегматитовых жил (Борщовочный кряж) и молибденовых рудопроявлений. На Среднем Урале изучал Журавлинское месторождение бокситов, а на Рудном Алтае обследовал свинцово-цинковые рудники.

Работает он не только в тылу. По собственной инициативе едет на Западный фронт. Составляет карты строительных и маскировочных материалов для военно-ипженерных целей. В письме Вернадскому признается: «Пока еще странствовал мало, но в боевую жизнь окунулся вовсю, и надо сознаться, что здесь лучше, чем в вашем петроградском тылу».[15]

Приложение человеческих знаний к военному делу получило название «военной геологии». Ею Ферсман занимался одним из первых и больше других в нашей стране.

Работа в КЕПС была для неге сначала какоы социальным заказом и вызывалась государственной необходимостью. Очень скоро он так увлекся ею (равнодушно работать он вообще не мог), что занятия практической минералогией и геохимией стали для него необходимостью. Они настолько изменили его взгляды на теоретическую науку, что он пришел к выводу: «Я определенно не сочувствую сейчас какой-либо чисто научной отвлеченной работе, но сочувствую тому строительству, которое касается более или менее отдаленного будущего, и считаю положение слишком серьезным, чтобы думать о чем-либо другом, чем о задачах момента».