Дитрих фон Хольтиц - Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945 Страница 16

Когда 10 мая 1940 года германская армия на западе перешла в наступление на Францию, Бельгию и Голландию, когда рано утром мы заняли места в своих самолетах, никто из нас не думал, что война может быть проиграна. Через два часа мы приземлились в роттердамском аэропорту Ваалхавен, чтобы открыть основным силам наших войск важные Дордрехтскую и Роттердамскую переправы (с важнейшими железнодорожными и автодорожными мостами) в самом сердце «Крепости Голландия»[28].

Первым вылетел младший лейтенант Швиберт со своим элитным подразделением, составлявшим авангард нашего полка. Через несколько минут настала очередь первого батальона. Было приказано подняться на высоту 3000 метров. В ледяном холоде мы поднялись на 3000, 3500 и 4000 метров. В назначенное время мы достигли заданного участка голландской границы. Незадолго до этого мне показалось, что наша основная группа не в полном комплекте. Поэтому я отдал приказ проверить, все ли самолеты следуют за нашим. Оказалось, мы одни! Я приказал сбросить скорость. Ее уменьшили с 210 км/ч до 150 км/ч и соответственно потеряли высоту. Скоро нас догнала транспортная группа нашего батальона и в дальнейшем оставалась в заданном секторе. Поскольку мы летели на 800 метров ниже, чем было предписано, то тем самым избежали перемешивания с бесчисленными эскадрильями, которые одновременно с нами и на той же высоте летели в направлении Голландии на том же участке.

Густой туман, схожесть силуэтов самолетов, одинаковая высота – все это объясняло царившее в частях и соединениях замешательство, но создало множество трудностей при восстановлении порядка; несколько аварий при посадке внутри «Крепости Голландия» также могут быть объяснены этим набором факторов.

При подобного рода операциях необходимо обеспечить на продолжительное время господство в воздухе, подавив как ПВО, так и авиацию противника, однако, когда боевые части, действующие совместно с авиацией, перемешиваются до такой степени, возникает опасность невыполнения поставленной задачи.

Как бы то ни было, мы прибыли компактной группой, не потеряв ни одного самолета с его грузом. На голландской границе нас встретил огонь ПВО. Наши быстроходные истребители окружили тяжело груженные Ю-52, потом мы подлетели к Роттердаму и увидели аэропорт. Самолеты резко пошли на посадку, земля понеслась нам навстречу со все возрастающей скоростью. От быстрого снижения кровь прилила к голове. Все взгляды были устремлены на аэропорт. Бомбардировщики сделали свою работу. Ангары горели, взрывы выбрасывали вверх яркие всполохи, с неба спускались парашютисты. Неприятеля, казалось, не было на месте. Теперь мы пожинали плоды напряженной работы, выполненной с железной дисциплиной. Все шло в соответствии с планом. Шум боя был ужасным. Рев двигателей, разрывы боеприпасов в ангарах, тяжелые хлопки минометов, треск пулеметов, чьи очереди били по корпусам самолетов, стоны раненых. Оседали сраженные пилоты, несколько самолетов горели, другие продолжали лететь с крыльями, в клочья разорванными снарядами зениток. Мы пошли в атаку. Никакой растерянности, все вон из самолетов! Атаковали по плану, поддерживаемые сзади пулеметным огнем самолетов, в то время как парашютисты, приземлившиеся вне места боя, вели атаку с внешней стороны. Что же удивительного в том, что противник не сумел устоять перед бомбардировкой, за которой сразу же последовала атака солдат, выскочивших из охваченных огнем самолетов, чьи пулеметы продолжали стрелять? Едва я прибыл на место, ко мне обратился раненый офицер-летчик; он укрылся в воронке, принял участие в наземном бою и засвидетельствовал высокий боевой дух наших людей. Он был очень горд тем, что мог доложить это их командиру! Выполнив первую боевую задачу, передовое подразделение Швиберта продолжило путь в направлении Роттердама, к мостам.

Аэропорт Ваалхавен являл нам зрелище жуткого разрушения. Голландский командир, отвечавший за резервы для контратаки, принял неудачное решение: чтобы укрыть свой батальон от непогоды, он разместил его весь в ангарах. При атаке с воздуха батальон понес такие потери, что оказался не в состоянии выполнить возложенную на него задачу. Вместе с остальными войсками он смог вступить в бой только на подступах к городу. В сильной спешке, ведя тяжелые бои и неся большие потери, мы сумели соединиться с нашими товарищами из 11-й роты Шрадера, которая как раз в это время высадилась с гидросамолетов, и вместе с ней проложили себе путь в направлении северного плацдарма. В ходе коротких разведрейдов имели место небольшие перестрелки, затем начался настоящий бой, и мы ощутили на себе ответ храброго и решительного противника. Следующие часы были отмечены крайним напряжением, требовавшим стальных нервов. Нас обстреливали голландские канонерки. Бронеавтомобили, явно имевшие приказ подорвать мост, попытались выйти к нему с севера. Пехотные части и отряды морской пехоты соединились, чтобы защитить священную землю родины («det helige Vaderland»). Другие наши батальоны, которые тем временем приземлились на аэродроме Ваалхавен, атакованном между тем британской авиацией, оказали нам помощь. Они вышли в назначенный им оперативный сектор шириной 13 километров и глубиной 25 километров с окружностью около 80 километров. Сосредоточение сил, связь, глубокая оборона – прежде эти факторы имели ценность. Теперь же мы держали оборону мелкими рассредоточенными группами, каждой из которых достался участок фронта, для удержания которого в обычных условиях требовалось не менее полка. Мы, находившиеся впереди, возле передовых позиций противника, были счастливы, когда наконец услышали выстрелы двух пехотных орудий и батареи горной артиллерии, предоставленных в наше распоряжение. Как только позволили погода и общая ситуация, прибыли группы германской авиации.

Так развивался наш бой в неприятельском тылу, когда ко мне поступило сообщение, не предвещавшее ничего хорошего. В нем говорилось о том, что высадка в «Крепость Голландия» севернее Роттердама прошла с меньшим успехом, и нам не следует ждать оттуда никакой помощи. При этом нам приходилось признать, что с каждым часом голландское командование все яснее осознавало ценность моста, открывавшего путь нашим танковым частям, готовым к атаке, и мы могли быть уверены, что оно использует все имеющиеся в его распоряжении силы для защиты входа в крепость. Сообщения от отстающей дивизии главных сил, замедление продвижения танковой колонны также не радовали. Тенденция оценивать ситуацию без особого оптимизма даже побудила меня заявить, что я готов в одиночку держаться на позиции еще дней десять.