Александра Давид-Неэль - Путешествие парижанки в Лхасу Страница 16

Но то был лишь вопрос времени. Будущее уготовило мне сколько угодно возможностей для этой забавы. Невозможно припомнить, сколько раз я пела мани как у дверей, так и внутри тибетских домов. Я так поднаторела в этом особом искусстве, что порой меня хвалили за неожиданные музыкальные вариации, которыми я сопровождала священные слова… В конце концов, возможно, среди тысячи даров, которыми осыпал меня Тибет, я обязана ему также и даром распознавать «жемчужину, скрытую в сердце лотоса».

Хитроумный лама пришел к нам на следующее утро чуть свет, чтобы поговорить с Йонгденом и попытаться переубедить его.

Я оставила двух умников наедине, дабы не подвергать себя слишком пристальному и долгому вниманию, и примерно с час прогуливалась вокруг маленького храма, перебирая свои четки.

Эта благочестивая утренняя зарядка была излишней для человека, которому предстояло пешком пройти за день изрядное количество километров, но я не придумала другого способа улизнуть и, несмотря на все свои ухищрения, не сумела уклониться от встречи с ламой, когда он возвращался домой, и поговорила с ним несколько минут.

Глава вторая

Я утешаю умирающего больного. — Я опасаюсь за свое инкогнито и меняю национальность. — Уловки, к которым мы прибегаем, чтобы миновать военные посты. — Йонгден проявляет себя как искусный чародей. — Меня едва не разоблачают. — По горам и долинам, мимо монастыря Педо. — Я нахожу шапку, которой суждено сыграть важную роль в моем путешествии. — Чиновник из Лхасы призывает нас к себе. — Я показываю язык почтенному представителю ламаистского правительства.

Дорога, по которой мы следовали, поднималась вверх по течению величественной реки Салуин — в здешних краях ее называют Жиамо-Наг-Чу — через глубокие ущелья и обширные долины. Местный ландшафт, какую бы форму он ни принимал, неизменно остается великолепным и чарующим.

Страх быть узнанной, заставлявший меня трепетать в начале путешествия, изрядно поутих, и все же он по-прежнему таился в недрах моей души, грозя охватить меня с новой силой при малейшем признаке тревоги… Мы слишком задержались в Лахангре, думала я, это была досадная оплошность. Не возникло ли каких-либо сомнений относительно нас у ризничего маленького храма?.. Я присматривалась к редким путешественникам, появлявшимся позади. Вот какой-то всадник скачет в нашу сторону — быть может, это солдат, которому поручено догнать нас и доставить обратно к границе?.. А тот странник, бредущий по дороге, уж не шпионит ли он за нами?..

Однако волнение, вызванное тревожными мыслями, не могло долго омрачать моей радости от восхитительного путешествия; его мимолетные всплески быстро ослабевали, и я вновь погружалась в блаженное спокойствие.

Спустя несколько дней после того, как мы покинули Лахангру, произошла одна драматическая встреча, которая нас опечалила. На обочине дороги, рядом с берегом Салуина, катившего свои светло-зеленые зимние воды, на фоне великолепного, залитого светом пейзажа лежал пожилой человек, голова которого покоилась на кожаном мешке, и взор его лихорадочно блестевших глаз уже слегка помутился. Завидев нас, он сделал усилие и приподнялся на локтях. Казалось, бедняге недолго оставалось жить. Йонгден спросил его, каким образом он оказался здесь совсем один.

История незнакомца была простой. Старый крестьянин оставил родную деревню, собираясь вместе с приятелями совершить паломничество к горе Ха-Карпо и обойти вокруг нее. Непонятная болезнь лишила его сил, и он передвигался с трудом. Его спутники шли медленно в течение нескольких дней и даже сделали привал на целый день… Затем они отправились дальше без него. Таков тибетский обычай: того, кто отстает, бросают даже в необитаемых, пустынных местах, и, если человек быстро не поправляется, ему суждено умереть от голода, когда истощатся запасы продовольствия… не говоря о рыскающих повсюду медведях и волках[39].

— Я скоро умру? — спросил старик у Йонгдена с тревогой. — Лама, погадайте, чтобы это узнать, прошу вас.

Мой юный спутник быстро выполнил традиционные ритуальные действия и ответил, пытаясь утешить несчастного:

— Нет, нет, я вижу, что вы не умрете.

Он руководствовался добрыми побуждениями, но я подумала, что проблеск надежды, порожденной его словами в душе умирающего, быстро угаснет, если на следующий день он почувствует себя еще более слабым или если раньше, во мраке близившейся ночи, он ощутит приближение смерти.

И тут я не смогла удержаться в рамках своей роли пожилой простоватой матери, роли, продиктованной осмотрительностью. Я вкратце напомнила больному постулаты веры, которой он придерживался с детства, и посулила ему отнюдь не эту жизнь, а благополучное возрождение в царстве Ченрезиг[40], ожидающее тех, кто умирает во время паломничества, и множество других жизней после тысячелетий покоя и блаженства, до тех пор пока он не достигнет высшего озарения духа, которое избавит его и от оков жизни, и от уз смерти.

Старик внимательно и благоговейно выслушал меня и, когда я закончила, коснулся лбом нижнего края моего платья: так тибетцы отдают дань уважения своим ламам. Возможно, он вообразил, что хандома, сочувствующая его горю, явилась к нему в образе паломницы, чтобы утешить… Да и так ли уж это было важно, если данная иллюзия скрасила его последние часы.

— Могу ли я вам чем-то помочь? — спросила я.

— Нет, — ответил он, — в моей котомке лежат еда и деньги. Мне хорошо здесь с богами. Кале пеб![41]

— Кале жу![42] — отозвались мы с Йонгденом и удалились.

Я поняла, что обитель блаженства Нуб деуа чен уже сияет перед взором этого человека, лишь едва различающего явления нашего мира. Умирающий был охвачен восторгом от видения, вызванного мною в его душе, и все желания земной жизни, о которой он расспрашивал ламу с такой тревогой, в нем угасли.

После этого мы несколько дней наслаждались относительным покоем, бредя по прекрасной долине вдоль берега Салуина. Местность, по которой мы шли, нисколько не напоминала безлюдные леса Ха-Карпо; деревни, встречавшиеся на нашем пути, находились довольно близко друг от друга, и мы старались проходить через них на рассвете или даже немного раньше, считая, что ради осторожности следует избегать людских взглядов. Это неизбежно приводило к длительным остановкам в уединенных местах, в стороне от дорог и чужих глаз, где мы выжидали удобный момент, чтобы отправиться дальше. Благодаря чудесной погоде в праздном странствии по красивой местности не было ничего неприятного; плохо было лишь то, что наше продвижение вперед сильно затруднялось.