Маргарита де Валуа - Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы Страница 16

Последнее произошло в конце сентября 1585 года, когда Маргарита и ее двор бежали в оверньский замок Карла, также входящий в ее владения. Ее придворная дама мадам де Дюра, служившая ей еще в Париже, видимо, сыграла, наряду со своим мужем, весьма отрицательную роль в жизни Маргариты – сама королева подробно пишет об этом в своем письме Филиппу II (№ 7). Вообще, мятеж королевы Наваррской испугал как короля Франции, так и короля Наварры. Усиление Католической лиги фигурой Маргариты смешивало все планы обоих королей, тем более что и Генрих де Бурбон, и его жена, несмотря на решение папы, должны были взойти на французский престол после Генриха III: король отказался лишить своего зятя права на корону Франции, а король Наваррский отверг Кристину Лотарингскую как возможную замену [220] Маргарите. Беарнец, с его сомнительными, для современников вообще и правоведов в частности, правами на корону Валуа, как с точки зрения вероисповедания, так и происхождения, прекрасно понимал, что его жена Маргарита, несмотря на Салический закон, как дочь Франции и сестра последних королей является естественной защитой от обвинений в не легитимности его претензий и одновременно незаменимым фактором при наследовании французского королевства [115].

Генрих III, между тем, использовал все возможности, чтобы пресечь активность своей сестры и арестовать ее. Екатерина Медичи по его просьбе написала письмо Маргарите с предложением перебраться в принадлежащий ей замок Ибуа в той же Оверни с тем, чтобы захватить ее там [116]. Поначалу Маргарита, чувствовавшая себя в безопасности в Карла, отказалась это сделать, успешно оказывая сопротивление отрядам гугенотов, однако когда королевские отряды герцога де Жуайеза подошли вплотную к замку, а внутри окружения королевы начались ссоры между ее капитанами – Линьераком и д’Обиаком, – она решилась уехать во владения своей матери. В своем письме к Филиппу II она описывает обстоятельства своих злоключений в это время, объясняя, что герцог де Гиз и Лига не успели вовремя оказать ей помощь. В октябре 1586 года королева Наваррская со своей свитой отправилась в Ибуа, куда прибыла с большими трудностями, и сразу оказалась в ловушке. Швейцарцы короля во главе с маркизом де Канийаком, бывшим послом в Константинополе, арестовали ее там и спустя месяц доставили в замок Юссон – ее собственную сеньорию. В своих письмах Филиппу II и гофмейстеру королевы-матери Серлану (№ № 5 и 7) Маргарита, не стесняясь, обвиняет во всем своих ближайших родственников, вынудивших ее переживать крайние унижения.

Король Франции, однако, несмотря на всю свою строгость к сестре, не терял надежды на ее воссоединение с мужем и обретение ими наследника и не поддержал свою мать, готовую избавиться от своей дочери любым способом. Так, в декабре 1586 года он писал Екатерине Медичи, говоря о своем зяте: «Ему не нужно надеяться, чтобы мы поступили с нею [Маргаритой] сурово или избавились от нее, чтобы он снова мог жениться. Я бы хотел, чтобы она жила [221] в таком месте, где он сможет навещать ее, когда захочет, и попытается иметь с ней детей. Он не должен собираться вступать в брак снова, пока она жива. В случае, если он забудет об этом и поступит иначе, то поставит под сомнение законность наследования, и я стану его смертельным врагом» [117]. Генрих III всеми силами пытался обеспечить преемственность в наследовании трона, не допуская мысли, что лотарингский клан однажды заменит потомков Капетингов. Екатерина со своей опасной дипломатией потворствования лотарингцам и такими же матримониальными планами, идущими вразрез с королевскими, постепенно начинала раздражать короля.

Впрочем, унижения Маргариты длились недолго. Канийак, очевидно, ожидал от короля благодарностей за оказанные услуги, но королевская милость запаздывала. Генрих де Гиз, со своей стороны, уже в январе 1587 года довел до сведения маркиза, что готов заплатить ему за освобождение королевы Наваррской звонкой монетой – испанским золотом, полученным от Филиппа II [118], а также предложить ему пост командующего артиллерией в армии своего брата герцога Майенннского. Сомнения Канийака развеялись. В Национальной библиотеке Франции в Париже сохранилось его ответное письмо Гизу: «Монсеньор, все, что мне говорил господин де Форон [от Вашего имени] относительно королевы Наваррской, совершенно убеждает меня, что мне не стоит искать другой фортуны, кроме Вашей» [119]. В феврале 1587 года он вывел во внутренний двор Юссонского замка швейцарцев, которые присягнули на верность Маргарите де Валуа.

Получив известие, что его первая любовь получила освобождение и готова опять противостоять мужу и брату, 14 февраля герцог написал испанскому послу в Париже Мендосе: «Я не могу не известить Вас о том, что переговоры, которые я начал с маркизом де Канийаком, успешно завершились, с совершенной пользой для нашей партии, и благодаря этому королева Наваррская пребывает в уверенности, что теперь находится в полной [222] безопасности... Маркиз отослал назад гарнизон, предоставленный ему Его Величеством» [120]. Что руководило герцогом де Гизом? Воспоминания о событиях двадцатилетней давности, когда он был влюблен во французскую принцессу, или политический расчет человека, рвущегося к трону? В литературе можно встретить самые разнообразные интерпретации мотивов его помощи Маргарите. Скорее всего, имело место и то, и другое. Из всей переписки Маргариты и Гиза осталось только одно ее письмо (№ 6), датированное как раз 1587 годом, содержание которого, однако, говорит о близких и очень доверительных отношениях королевы и герцога: «Я же буду неустанно возносить молитвы Господу, – пишет Маргарита, – как всегда это делала, умоляя его даровать Вам удачу и славу, что также желают Вам все добрые люди, а я более, чем кто-либо, выражаю Вам свою вечную преданность и любовь». С другой стороны, в очередном письме Мендосе Гиз не скрывает, что, освободив королеву, он покончил с «заверениями, которые предоставлялись королю Наваррскому, в скорой смерти его жены, чтобы обеспечить ему иной брачный альянс» [121]. Конечно, Гиза и Лигу весьма устраивало разделенное положение наваррской четы, а также независимость Маргариты и ее местоположение, далекое от двора, не дающее возможность королевской семье Валуа-Бурбонов договориться о воссоединении и союзе.

Королева Наваррская, таким образом, стала королевой Юссонской сеньории. Впрочем, у маркиза де Канийака было еще несколько причин, чтобы присоединиться к Лиге и освободить королеву. На одну из них справедливо обратил внимание Мишель Муазан в своей уже упоминавшейся книге «Оверньское изгнание Маргариты де Валуа»: дело в том, что Канийак являлся зятем мадам де Кюртон, гувернантки Маргариты в детские годы, о которой она пишет в своих «Мемуарах» [122]. Развивая эту тему и опираясь на данные просопографии, нетрудно выяснить, что дочь мадам де Кюртон – Жильберта де Шабанн – входила в штат постоянных дам королевы Наваррской и оказалась вместе с ней в Юссоне. Канийак, видимо, надеялся, что рано или поздно Маргарита [223] возвратится в Париж ко двору, и его жена займет одно из лучших мест при королеве Франции...