Тренеры. Увлекательные истории о лучших наставниках мирового футбола - Егор Андреевич Мичурин Страница 16

так же хороши, как немецкие игроки, но они ничего не знали об организации, тактике или командной работе. Мы помогли им прийти к пониманию, что футбол – это не только техника, это еще и игра, где на поле сосуществуют 11 человек. В моей команде было примерно одинаковое количество тутси и хуту, и моей самой важной работой было научить их прощать. Мы зажигали большой костер вечером после тренировки и садились вокруг него: тутси напротив хуту. Я говорил о том, что месть никогда ни к чему не приведет и что величайшим умением является умение прощать. Им было нелегко принять это, поскольку они своими глазами видели, как одни убивают других просто за то, что те другой национальности. Я говорил, что теперь все они футболисты и их прошлое уже не имеет смысла, так же как и их происхождение. Я сказал, что приехал в Руанду, чтобы работать с игроками, а не с тутси или хуту – и это произвело на них большое впечатление».

Руди рассказывал, что испытал настоящий восторг, когда во время матча сборной Руанды его подопечные забили гол и он увидел, как хуту и тутси обнимаются на трибунах. Для немецкого тренера, который потратил всю жизнь на то, чтобы учить играть в футбол даже самые далекие от этого спорта нации, этот момент стал одним из лучших в его карьере. Гутендорф заставил разделенную на два непримиримых лагеря нацию сплотиться и забыть, пусть и ненадолго, о своем недавнем кровавом прошлом и говорил, что это стало его самой удачной миссионерской работой.

Последним местом работы тренера-бродяги стала сборная Самоа, которую он возглавил в 77 лет.

«Они отличные ребята, с ними очень приятно общаться, несмотря на то что я знал, что их дедушки и бабушки были каннибалами».

* * *

Гутендорф сменил за свою полувековую карьеру 54 места работы и попал в Книгу рекордов Гиннесса как тренер, который возглавлял наибольшее число национальных сборных – 19. Руди был награжден Офицерским крестом и орденом «За заслуги» за «работу на благо развития спорта и содействия репутации Германии за рубежом», а также за «значительный вклад в международное взаимопонимание». Завершив свою невероятную карьеру, Гутендорф осел в родном Кобленце и до конца жизни давал редкие интервью и иногда писал заметки в местную газету. Он скончался в 2019-м, в возрасте 94 лет.

Руди Гутендорф никогда не тренировал топ-команды, у него довольно скромный список трофеев и он ни разу не выводил свою сборную на чемпионат мира. Но иногда любовь к своему ремеслу, верность игре и желание разделить ее с другими не менее ценны, чем полка или даже целый шкаф, уставленные металлическими вазами.

Боб Пэйсли: тихий джентльмен, который не мог прекратить побеждать

Хорошие футбольные команды требуют руководства извне и лидера на поле. Футболист с капитанской повязкой в роли полевого генерала сплачивает свои войска в разгар противостояния. Тренер же больше похож на капитана корабля, ведущего свое судно через бури футбольных матчей и искусно лавируя между рифами поражений и мелями ничьих. Начало стихотворения Уолта Уитмена как нельзя лучше подходит в качестве эпиграфа к истории одного из лучших тренеров в истории европейского футбола: «О, капитан! Мой капитан! Рейс трудный завершен, все бури выдержал корабль, увенчан славой он».

Для Боба Пэйсли трудным рейсом стало самое начало его пребывания у руля «Ливерпуля», когда он сменил на посту главного тренера – легендарного Билла Шенкли, будучи на тот момент, как казалось многим, лишь бледной тенью своего предшественника. Но каденция Пэйсли превратилась в славное дежавю, когда год за годом клуб выигрывал титулы, праздновал, выигрывал, праздновал, и даже количество галлонов пива, выпиваемого на этих празднествах, казалось, оставалось неизменным.

Мы можем лишь удивляться тому влиянию, которое оказывал Боб на своих футболистов. Его немногословность и тихая, мягкая речь во время тренировок, подкрепленные удивительной харизмой, вошли в историю, преданность своему клубу не знала границ, а энциклопедические знания обо всех возможных и невозможных аспектах футбола и всего, что связано с этой игрой, стали легендарными.

* * *

Боб Пэйсли воспитывался в семье шахтера в суровых условиях, начав спускаться под землю уже в 14 лет. Образно говоря, его лекарством от кашля был не сироп в серебряной ложке, но вода, которую разбрызгивали, чтоб хоть немного осела угольная пыль. Семья будущего тренера была небогатой, еда очень скромной, а работа тяжелой не по возрасту. Такая жизнь либо ломала человека, либо воспитывала в нем несгибаемый характер и волю к преодолению любых сложностей на пути к успеху. Воспитание Пэйсли основывалось не на богатстве и, очевидно благодаря этому взрастило в нем качества, которыми мог бы гордиться любой человек – если бы был подвержен одному из смертных грехов: гордыне. Несомненный футбольный талант Роберта, игравшего на позиции левого крайнего защитника, позволил ему сбежать от угольных шахт и укладки кирпичей в мир спорта, чтобы играть сначала в местной команде «Бишоп Окленд», а затем перейти в «Ливерпуль» в мае 1939-го. Сумма его трансфера составляла 25 фунтов.

Боб прошел на первый взгляд странный путь от футболиста первой команды, сыграв за «красных» 250 матчей в чемпионате Англии, к физиотерапевту-самозванцу, чтобы стать затем помощником тренера. Немного найдется примеров подобной карьеры в одном клубе. Пэйсли всегда был человеком, излучавшим спокойствие и уверенность, а его тихий голос был гарантией того, что люди будут замолкать, прикладывая усилия для того, чтобы услышать, что он говорит. Тренер знал, что руководство людьми заключается прежде всего в возможности быть услышанным. Кроме того, Боб Пэйсли был уверен, что в любые времена важно оставаться самим собой и не изменять своей аутентичности, даже если меняется все вокруг:

«Имитация никогда не будет по-настоящему великой. Если вы хотите что-либо сделать, вы должны оставаться собой. Если вы отклонитесь от этой линии, вы можете быть успешным, но в этом успехе не будет вас. Вы должны быть собой, и если это будет, в конце концов, не слишком хорошо, вам стоит просто смириться с этим. Я не мог продолжать говорить или делать вещи, которые говорил или делал Билл [Шенкли]. Но я мог делать их по-своему».

И он делал их так, как не делал никто другой до него. В