Владислав Крапивин - Непроливашка Страница 16

Купил крокодила.

Кормил капустой квашеной.

Крокодил – как крашеный.

Все веселились. Нина Алексеевна тоже смеялась и поставила Сударкину пятерку, только спросила при этом:

– А почему крокодил как крашеный?

– Ну, он же зеленый!

У меня что-то ёкнуло в желудке. А Нина Алексеевна покивала:

– Ну что же, все правильно. А теперь почитаем еще про одного зеленого зверя…

И стала читать моего «Зюзю».

Успех был полный. Веселье и смех.

– Все замечательно, – сказала Нина Алексеевна. – Только опять какая-то странность. Почему заяц зеленый? Ну, крокодил это понятно. А зеленые зайцы разве бывают?

– Это же сказочный заяц! – храбро объяснил я, чувствуя поддержку масс. – У меня в непроливашке недавно были зеленые чернила, и я хотел написать ими сказку, но они кончились. А сказка все равно хотелась…

Нина Алексеевна сочла объяснение вполне достаточным. Только спросила еще, откуда мне известно слово «зоотехник». Я объяснил, что зоотехником работает муж моей взрослой сестры. Он ездит в командировки по северным зверофермам. Только он вовсе не злой, не такой, как Заикин.

Нина Алексеевна поставила мне в тетради большущую пятерку. Правда, не зелеными, а красными чернилами…

7.

Здесь, пожалуй, можно заканчивать повесть, потому что сюжеты, связанные с непроливашкой, я исчерпал.

Красный лев с непроливашки стерся, конечно, очень быстро, но я утешил себя тем, то он живет в зеленых джунглях – тех, что я рисовал когда-то зелеными чернилами. Там лев мирно гуляет по чаще вместе с зайцем Зюзей, а над ними весело летает звонкий зяблик Зинь-зинь.

Непроливашка жила у меня долго. Правда носить ее на уроки я скоро перестал. В третьем классе я перешел в другую школу, там чернилки были казенные, дежурные расставляли их на партах в начале занятий. А моя непроливашка служила мне для домашних заданий и для писания стихов, которые я во множестве сочинял в старших классах. Потом, когда я уехал учиться в университете, ею пользовался мой братишка…

Куда девалась непроливашка, не знаю. Затерялась где-то, когда мама с братом переезжали в Свердловск. И я очень обрадовался, что в точности такую же чернилку подарила мне жена.

А может быть, она – та самая?

Сейчас непроливашка пуста. Я давно уже не пишу чернилами. Даже теми, что в авторучках. Почерк стал портиться невероятно, пришлось осваивать компьютер. Но нет-нет, да и гляну я на старинный письменный прибор, где обрела свое место белая с синими полосками чернилка – подружка нашего давнего школьного детства. И мне кажется, что на дне ее немало еще интересных историй (кажется об этом что-то есть в одной из сказок Андерсена). И может быть, эти истории я когда-нибудь напишу. По крайней мере, надеюсь.

Кроме того, в непроливашке по-прежнему живут красный лев, зеленый заяц Зюзя, зяблик Зинь-зинь и немало других сказочных персонажей, которых я успел напридумывать за свою жизнь…

Да, вот еще что! Возвращаясь к началу повести, хочу сообщит читателям, что мичман Костинька (то есть Константин Андреевич!) Трубчинский благополучно вернулся на шлюпе «Афродита» из кругосветного путешествия. Потом он еще не раз участвовал в дальних плаваниях, в том числе и командиром корабля. А в дальнейшем дослужился до контр-адмирала.

Дотошный читатель может воскликнуть: «Но ничего же этого не было! Вы сами признались, что графа Андрея Гаврилыча и его сына придумали!»

Да кто же знает! Скорее всего, не было, а может быть, все-таки и было… А кроме того, если я придумал своих героев, значит, имею право сам определять их судьбы. И возможно, что командир корабля Константин Андреевич Трубчинский еще объявится в какой-нибудь из моих повестей. Из тех, что пока прячутся в непроливашке…

7 января – 9 февраля 2002 г.