Ольга Володарская - Граф Сен-Жермен Страница 16

Но в нашем рассказе до этих событий еще далеко. Пока маркиза де Помпадур находится в зените славы, и король полностью доверяет ей все свои дела, финансовые и политические.

В своей финансовой политике маркиза опиралась на двух братьев Пари: Жозефа Пари-Дюверни (ее крестного отца) и Жана Пари-Монмартеля. Именно они ссудили маркизе под 5 % годовых нехватающие средства на строительство Военной школы. Они не раз выручали короля и его фаворитку при денежных затруднениях, а взамен получали выгодные откупы на снабжение армии продовольствием и вооружением. Кредиторы интересовались и политическими делами, при этом желая оставаться за кулисами. 28 декабря 1745 года посол Франции маркиз де Стенвиль написал императору Австрии: «Господин Пари-Дюверни и его брат Пари-Мармонтель при дворе всемогущи. Они хотят не быть министрами, а назначать и смещать их». И это им удавалось. 10 января 1747 года благодаря их влиянию брат Бель Иля маркиз д'Аржансон был отозван с поста министра иностранных дел и заменен на Пюисье, человека из круга братьев Пари. Они же стояли за спиной тайных поисков путей сближения с Австрией вместо Пруссии, тогда союзной Франции страной. Австрия же желала вернуть себе Силезию, отвоеванную Фридрихом Великим в ходе Первой Силезской войны между Австрией и Пруссией, переросшей в общеевропейскую Войну за австрийское наследство. В этот период граф Венцеслав Антон фон Кауниц, посол Вены в Париже (впоследствии он станет принцем Кауницем, канцлером Австрии), сблизился с мадам Помпадур, чтобы через нее представить предложение австрийской императрицы Марии-Терезии о союзе против Пруссии королю Франции Людовику. Этот договор 1 мая 1756 года был подписан от Австрии — Кауницем и от Франции — министром иностранных дел Берни (тем самым аббатом Берни, который учил будущую маркизу изящной словесности и затем получил от высоко вознесшейся благодарной ученицы этот пост). Это стало началом Семилетней войны 1756–1763 годов. В закулисной дипломатии вокруг способов для Франции достойно выйти из войны Сен-Жермену также довелось сыграть роль. Но об этом — в следующей главе.

Влиянием маркизы де Помпадур, естественно, объясняется и присутствие в Дирекции королевских строений, иначе говоря, в роли главного смотрителя изящных искусств, Абеля Пуассона де Вандьера, маркиза Мариньи — ее младшего брата. Кому, как не горничной маркизы, знать его характер и привычки, а также биографию. По словам г-жи дю Оссет, он «совершил несколько путешествий в Италию в сопровождении искусных художников, был лучше образован, отличался большим вкусом, чем все его предшественники»[44] и сумел добиться признания своих заслуг Людовиком XV. Однако, несмотря на большие умственные способности и рассудительность, он навсегда сохранил некоторую грубость и врожденную резкость, которые мешали ему в общении с современниками.

Маркиз также управлял королевскими мануфактурами, и в этом качестве он понадобился графу Сен-Жермену. В апреле 1758 года граф направил господину Мариньи, интенданту королевских зданий, очень любопытное письмо:[45]

«Париж, 9 часов утра, среда

…Доброта Вашего характера, ум, искренность и многие другие качества, чрезвычайно важные для достойного уважения человека, которого я имею удовольствие видеть в Вас, завоевали мое доверие. И Вы сможете сами судить об этом. В своих землях я сделал редчайшее открытие, какое только возможно, если не считать открытие Америки. Вот уже почти двадцать лет, как я руковожу работами над ним с терпением и постоянством, поистине беспрецедентными. Молчу о больших затратах, сделанных для того, чтобы открытие было по-настоящему королевским, молчу также о труде, поездках, исследованиях, бдениях и обо всем том, чего мне это стоило. Ныне, по доброй воле, я предлагаю королю воспользоваться результатом этих многотрудных поисков, за вычетом лишь моих личных затрат, с единственной просьбой о том, чтобы мне и тем людям, которых я привез из Германии, чтобы служить королю, было разрешено поселиться в какой-нибудь из принадлежащих ему резиденций. Мое присутствие часто будет нужно там, где будет вестись работа, поэтому необходимо, чтобы там было место и для моего жительства. Я беру на себя все затраты, как на перевозку готовых веществ, так и на обработку красителей, которые извлекут из этих веществ, заготовленных в двухстах лье от Парижа. Одним словом, от короля потребуется лишь предоставить жилье с обстановкой, достойное того скорого и крепкого хозяйства, которое я ему предлагаю, а также несколько деревьев в год, и тогда, с превеликой гордостью и удовлетворением, я передам Его Королевскому Величеству неоспоримо принадлежащие мне права на самую богатую мануфактуру, когда-либо существовавшую, и оставлю всю выгоду государству.

Нужно ли добавить, что я честно люблю короля и Францию? Можно ли сомневаться в моем бескорыстии и похвальных целях? Новизна не требует ли особого отношения ко мне? Пусть Его Высочество и госпожа де Помпадур всесторонне рассмотрят это предложение и того, кто его делает. Мне же остается молчать. Вот уже год, как я говорю об этом. Вот уже три месяца, как нахожусь в Париже. В этом письме я открываюсь честному и прямому человеку: неужели я окажусь неправ?…»[46]

Письмо (а вернее, его сделанная кем-то из переписчиков копия без даты, о которой утверждается, что она во всем совпадает с оригиналом, сам же оригинал уничтожен) подписано «Дени де С. М., граф Сен-Жермен». В первый и единственный раз появляется это имя. Фамилия ли графа скрывается за инициалами или какой-нибудь другой псевдоним, неизвестно.

Гораздо важнее другое — указание графом на то, что он владеет поместьем в Германии, где вот уже двадцать лет под его началом люди трудятся над разработкой технологии получения красителей для тканей. Итак, граф Сен-Жермен мог оказаться ученым, химиком, владельцем земли в Германии.

На обороте этой копии рукой того же переписчика сделана приписка о том, что было следующее письмо Сен-Жермена, датированное «Версаль, 24 мая 1758 года», в котором граф жаловался, что все еще не был принят, и просил аудиенции «во имя справедливости и человечности».

Маркиз Мариньи принял предложение графа и сообщил ему о том, что предоставляет ему часть замка Шамбор, в котором никто не жил с тех пор, как в конце ноября 1750 года умер прежде занимавший этот замок Морис Саксонский, бывший маршал, незаконный сын курфюрста Саксонского Августа II. По королевскому повелению управляющим замка был маркиз де Сомери.

8 мая 1758 года г. Колле, архитектор и надзиратель королевских строений, отписал брату госпожи Помпадур: «…Граф Сен-Жермен прибыл сюда в прошлую субботу; это — его второе посещение Шамбора. Я приготовил две комнаты для его спутников, а также три комнаты из кухонных помещений на первом этаже лично для него и его опытов. Для этого мне ничего не пришлось менять в замке, кроме нескольких срочных ремонтных работ»[47]