Александр Звягинцев - От первого прокурора России до последнего прокурора Союза Страница 16

В 1797 году И. И. Дмитриев был приглашен в Москву на коронацию императора Павла I. Государь осыпал его милостями и приказал своему сыну, великому князю Александру Павловичу, спросить у Дмитриева, за которого тот поручился во время ареста, чего он хочет. Иван Иванович ответил: «Ничего, кроме спокойной жизни в отставке». Когда же Александр Павлович во второй и третий раз настойчиво обратился к нему: «Скажи что-нибудь, батюшка решительно требует», тогда только Дмитриев ответил, что желает поступить на статскую службу.

Вскоре после этого он получил «хорошее» место — товарища министра уделов. Спустя три месяца его с чином статского советника перевели обер-прокурором 3-го департамента Сената. К гражданской службе Иван Иванович привыкал с трудом. По его словам, он «будто вступил в другой мир», для него совершенно новый, незнакомый и во многом чуждый. Он отмечал, что, заняв предложенный ему пост обер-прокурора Сената, подумал прежде всего о важности своего нового звания — «блюстителя законов». По его мнению, это звание обязывало охранять законы от «умышленно кривых истолкований», «сносить равнодушно пристрастные толки и поклеп тяжущихся или подсудимых», противостоять иногда «особам, украшенным сединами, знаками отличий».

В своих воспоминаниях Дмитриев писал: «Отсюда начинается ученичество мое в науке законоведения и знакомство с происками, эгоизмом, надменностию и раболепством двум господствующим в наше время страстям: любостяжанию и честолюбию». Иван Иванович основательно изучил законы, которыми следовало руководствоваться в своей деятельности, познакомился с «внутренним положением» поднадзорного ему департамента Сената, порядком ведения там дел.

С первых же дней пребывания за обер-прокурорским столом Дмитриев стал активно отстаивать интересы законности. Это не всегда нравилось властолюбивым Сенаторам. Он вспоминал: «Едва проходила неделя без жаркого спора с кем-нибудь из Сенаторов, без невольного раздражения их самолюбия».

Служба Дмитриева продвигалась успешно. В 1798 году он получил чин действительного статского советника и орден Св. Анны 2-й степени. Однако времени для поэтического творчества практически не оставалось. «Во все это время, находясь на гражданской службе, — писал позднее И. И. Дмитриев, — я уже не имел досуга предаваться поэзии. Притом же и сам хотел на время забыть ее, чтобы сноснее для меня был запутанный, варварский слог наших толстых экстрактов и апелляционных челобитен».

В декабре 1799 года Дмитриев, неожиданно для многих сослуживцев, вышел в отставку (с чином тайного советника). Он купил в Москве дом, недалеко от Красных ворот, и «возобновил авторскую жизнь». В 1803–1805 годах Иван Иванович издал три тома своих сочинений.

С 1806 года И. И. Дмитриев вновь на службе — он стал Сенатором (в Москве) и вскоре получил орден Св. Анны 1-й степени. В 1808 году император направил его в Рязань для следствия о злоупотреблениях по винному откупу, а затем в Кострому для «исследований поступков» губернатора Пасынкова.

1 января 1810 года И. И. Дмитриев стал членом Государственного совета и получил назначение на пост министра юстиции и генерал-прокурора. 30 августа того же года император пожаловал ему орден Св. Александра Невского. Дмитриев довольно скоро понял необходимость проведения кардинальных преобразований в министерстве. Правосудие и прокурорский надзор находились тогда не в самом лучшем состоянии. В своих воспоминаниях он писал по этому поводу: «При первом обзоре всех частей моего министерства я уже видел, что многого недостает к успешному ходу этой машины: излишние инстанции, служащие только проволочке дел и в пользу ябеднических изворотов; недостаточность в назначении сумм на содержание судебных мест, особенно ж палат гражданской и уголовной; определение чиновников к должности большею частью наудачу, по протекции или через покровительство; неравенство в жалованье и производстве в чины».

Дмитриев энергично принялся за работу. Он сумел провести ряд важных узаконений. Как руководитель органов юстиции и прокуратуры, Иван Иванович был достаточно доступен и доброжелателен, своих подчиненных всегда поддерживал и поощрял. У него было много хороших идей о наилучшем устройстве судебной и прокурорской частей. Но не по его вине до их осуществления дело, как правило, не доходило. Одни прогрессивные идеи не нашли поддержки у императора, другим — противились приближенные в высочайшему двору сановники. Да и время оказалось тревожным — надвигалась война с Наполеоном. Правительству было не до преобразований.

Дмитриев, например, признавал весьма полезным учреждение в России училищ законоведения, куда можно было бы принимать не только дворянских, но и купеческих, и мещанских детей. По его мнению, уже через десять лет после этого можно было бы установить правило, чтобы «никого из стряпчих не допускать к хождению по делам без одобрительного свидетельства от одного из сих училищ. Таким образом, — писал он, — невежество и ученичество мало по малу истребилось бы между судьями и приказными служителями, да и самые стряпчие были бы поставлены в необходимость усовершенствовать себя в законоведении и учиться грамматическим правилам отечественного языка».

Доклады министра юстиции и генерал-прокурора Дмитриева императору по конкретным делам, которые он часто практиковал, заставляли иногда содрогаться Александра I. Так, однажды Дмитриев принес на утверждение приговор по делу о жестоком обращении одной помещицы с крепостной девушкой, которая, не выдержав изощренных истязаний, умерла. Слушая генерал-прокурора, император воскликнул: «Боже мой! Можем ли мы знать все, что у нас делается! Сколько от нас закрытого, мы и вообразить этого не можем!» И государь утвердил приговор, даже не смягчив его, как он обыкновенно делал.

Особенно тяжело было работать во время Отечественной войны 1812 года. Вследствие принципиальной позиции, занятой им по многим вопросам, он нажил себе немало врагов среди членов Комитета министров, которые стали почти открыто ему противодействовать. Когда же и Александр I выразил ему свое «неблаговоление», тогда И. И. Дмитриев подал в отставку, которая 30 августа 1814 года была принята.

Поэт снова поселился в Москве. Недалеко от Тверского бульвара, на Спиридоновке, выстроил себе дом (по проекту архитектора А. Л. Витберга). В 1816 году он вернулся на некоторое время на службу — председателем комиссии для рассмотрения просьб, подаваемых на высочайшее имя от жителей, разоренных неприятелем. В 1818 году ему был присвоен чин действительного тайного советника, а в 1819 году — пожалован орден Св. Владимира 1-й степени. Вскоре после этого Дмитриев отошел от государственных дел и занимался исключительно литературным трудом. В 1825 году поэт завершил работу над своими мемуарами «Взгляд на мою жизнь» (впервые опубликованы в 1866 году).