Виктор Леонов - Лицом к лицу Страница 16

Мы еще ничего не знали о Бабикове, а он уже, оказывается, знаком с боевой историей отряда, с его героями, хранил все вырезки из газет, где писали о наших рейдах, и втайне мечтал стать таким же отважным и умелым следопытом, как Мотовилин, Радышевцев, Кашутин. Если бы злую шутку о грозном писаре, подавшемся в разведку, высказал один из тех, кто был образцом для новичка, то как эго несправедливо и жестоко обидело бы Макара Бабикова!

Но этого не было. Было другое.

3

Мы готовились к глубокому рейду в тыл врага.

Избегая стычек с неприятелем, наш отряд должен будет незаметно проникнуть к важным объектам его обороны, разведать их и вернуться в базу. А пока решили провести большой учебный поход, максимально приближенный к боевой обстановке. Для новичков такой поход — первая проверка их сил. Вдали от базы молодые следопыты постепенно освоятся с новыми условиями, ближе познакомятся с бывалыми разведчиками, короче говоря — на людей посмотрят и себя покажут.

Первый привал.

Разведчики, замаскировавшись, сидят небольшими группами, едят, отдыхают. Только собрались в путь, как слышу — Степан Мотовилин кличет Макара Бабикова. Поскольку это касается разведчика из моего отделения, подхожу к Степану.

— Разреши, Виктор, поучить уму-разуму новичка, — говорит Мотовилин, — в твоем присутствии…

Степан зря обижать новичка не станет. Пусть учит.

Подбегает Бабиков и не знает, к кому из нас обратиться.

— Уходишь? — тихо спрашивает его Степан.

— Уходим…

— А это что?..

Носком сапога Мотовилин показывает на воткнутый в мох окурок самокрутки.

Степан Мотовилин

— Я не курил! — горячо оправдывается Макар, обращаясь ко мне. — И потом вот доказательство — у меня папиросы…

— Неважно! Ты на этом месте укладывал свой рюкзак? А раз собрался в дорогу — осмотрись, не наследил ли сам или кто другой… Ты не курил и я не курил! А почему меня это касается?

Бабиков молчит.

Мотовилин поднимает окурок, разворачивает его, сдувает табак с ладони, разглаживает обрывок уже пожелтевшей бумаги и хотя ему ясно, что окурок валялся здесь задолго до нашего прихода, укоризненно качает головой.

— Представь, товарищ Бабиков, что мы — в тылу врага, а этот самый окурок оставил кто-либо из нас. Егерь, да еще опытный разведчик, подобрал окурок, — теперь Мотовилин и Бабиков идут рядом, мирно беседуют и, для вящей убедительности своих доводов, Степан переходит на «вы». — Посмотрим, что здесь напечатано? «ТАСС». А вот и число. Егерь уже знает, когда русские проходили, и внимательно осматривает окрестность. Вам это ясно?

— Понимаю…

— Теперь смотрите вперед, — все тем же невозмутимым тоном продолжает Степан. — Видите, как дозор обходит кусты? А почему? Другой, допустим, попрет напрямик и, глядишь, обломает ветку. Егерь-разведчик подойдет к кустам, внимательно осмотрит их и установит: так обломать ветку мог только человек. Смотрит он на еще свежий излом и видит, в какую сторону прошел человек. Началась слежка, облава, преследование. Враг предупрежден, усиливает охрану и прочесывает всю местность. Он может сорвать нашу операцию. А все из-за обломанной веточки… Не притомился, Бабиков? Рюкзачок не тянет?

— Нет, спасибо. Я могу ходить долго и быстро…

— Это хорошо. Ходи быстро — ходи осторожно! — многозначительно заключает Мотовилин и сворачивает в сторону.

Я приказываю Юрию Михееву держаться поближе к Бабикову, чтобы ориентировать его на местности.

— …А один раз я чуть не напоролся на егерей! — рассказывает Михеев Бабикову уже на следующем привале. — Шли мы к «лощине нервов» — так прозвали ту лощину потому, что егеря ее насквозь просматривали и простреливали. А кругом лощины — сопки. И до того одинаковые, что смотреть на них тошно. Когда бог сотворил полярную землю, то, должно быть, что-то напутал. Везде наворочал скалы, ущелья, глыбы камней, а эти гладенькие сопки смастерил на один манер.

Михеев собирался еще многое сказать о капризах и чудесах природы в Заполярье, но, заметив нетерпение слушателя, которого интересовала сама суть происшествия, оборвал свои мысли:

— Об этом в другой раз… Так вот, посылают в дозор меня и Зиновия Рыжечкина. Знаете его? Мы его Рыжиком зовем. Я впереди, а он, как новичок, следом. Я повертываю вправо, а Рыжечкин догоняет меня, кладет руку на плечо и знаком показывает, что надо свернуть влево. И ведь оказался прав! Приметил, глазастый, когда мы в прошлый раз проскочили через «лощину нервов», что одна сопка близ лощины имеет чуть заметный срез. Значит, у Рыжика глаз наметанный, память крепкая. Мне даже стыдно стало перед молодым разведчиком — чуть егерям в пасть не угодил! Спасибо Рыжику… В нашем деле, товарищ старшина первой статьи, только и знай — смотри да примечай!

4

После этого похода я был в командировке и не смог участвовать в очередном рейде. Знал, что отряд пойдет нехожеными тропами, избегая встречного боя, и все же беспокоился за Бабикова, как, вероятно, беспокоились и другие командиры отделений и групп за своих новичков.

Рейд завершился успешно. Единственное маленькое «чепе» было как раз с Бабиковым. При падении лопнул его туго набитый рюкзак, и все содержимое — галеты, консервы, патроны — рассыпалось. Запасного рюкзака не оказалось. Пришлось Бабикову завернуть груз в плащ-палатку и с тюком на спине продолжать марш. Он устал, но не отстал и от помощи товарищей отказался. Командир отряда сказал новичку: «Надо внимательнее собираться в поход». А я упрекал себя и заменившего меня в этой рейде Агафонова: нам следовало тщательнее проверить снаряжение Бабикова.

И все же это был только поход, а не та насыщенная боевыми эпизодами и полная различными приключениями разведка, о которой мечтали новички. Пока же молодые разведчики с необычайным интересом слушали рассказы бывалых. Степан Мотовилин поведал им о некоторых дерзких налетах, о подвиге Григория Харабрина, который ворвался в землянку егерей, трех скосил из автомата, четвертого вытащил из-под стола и всю дорогу приговаривал: «Хороший „язычок“ мне попался, послушный!»

— Нет, уж таких «языков», каких доставлял Радышевцев, никому пока брать не удавалось! вступал в разговор Барышев. — Помните историю с братьями баварцами?

Как не помнить! Но Барышев умеет рассказывать обстоятельно, новичкам полезно его послушать, да и сам случай уж очень примечательный.

Это было, примерно, полгода назад. Мы долго шли по обледенелым сопкам, незаметно просачивались в горы и, когда полярная ночь озарялась всполохами северного сияния, недвижно лежали на заснеженных хребтах скал. Потом опять пробирались вперед, пока не увидели белые холмики у подножья той сопки, к которой шли. Это и были покрытые снегом землянки егерей.