Отто Коцебу - Путешествия вокруг света Страница 16

Страна вдоль берега населена земской милицией, которая только в случае необходимости несет службу, а обыкновенно занимается возделыванием своих полей, засаженных сарачинским пшеном[57] и сахарным тростником. Жилища этих поселенцев весьма рассеяны; богатство их определяется числом негров, которые здесь считаются членами семейства, работают вместе со своими владельцами и пользуются всем, что имеется в доме.

В городе, напротив, негры чрезвычайно несчастны: они употребляются, подобно рабочей скотине, на самые тягостнейшие работы; особенно же обязаны они толочь сарачинское пшено для очищения его от шелухи, для чего им дают столь тяжелые песты, что они только с чрезвычайным напряжением могут ими действовать. Когда силы их истощаются, их принуждают к работе плетью; при этом дают им самую дурную пищу. Такое бесчеловечное обращение унизило этих несчастных до степени бессловесных животных, и они кажутся не имеющими ни рассудка, ни чувств. Вид их приводит в ужас и вызывает соболезнование. Слово «негр» самое оскорбительное ругательство у португальцев. Солдаты считают себя чрезвычайно бедными; не получая в продолжение нескольких лет следуемого им жалованья, они, конечно, не имеют денег, но при этом не терпят нужды в съестных припасах, которые им доставляет земля; поэтому я считаю их богатыми и счастливыми.

Я стал на квартиру в находившемся близ палатки маленьком домике, принадлежащем солдатской вдове, и остался на берегу, чтобы заняться своими хронометрами. Вечера мы посвящали отдыху; добродушные жители собирались обыкновенно вокруг нашей палатки; несколько скрипок и флейт увеличивали удовольствие и пробуждали охоту к пению и пляске; таким образом мы имели случай видеть и удивляться прелести, с какой девушки танцевали так называемый фанданго. Тотчас после захода солнца воздух наполняется бесчисленным множеством светящихся жуков, которые блестят подобно огненным точкам; начинают стрекотать большие кузнечики; жабы величиной с ежа выходят из своих гнездилищ, крик их можно уподобить лаю небольших собак.

Эта живость природы, как днем, так и ночью, это множество прекрасных птиц и насекомых и удивительная растительность должны произвести сильное впечатление на того, кто в первый раз посещает эту страну. Близ нашей палатки протекала небольшая речка самой чистой воды; из нее мы наполняли свои бочки. Мы пробовали ловить рыбу в море у берега и всегда вытаскивали полный невод; часто попадались редкие морские животные, которым наши естествоиспытатели чрезвычайно радовались; вообще страна эта доставила им богатую добычу.

Корабли, намеревающиеся обойти мыс Горн, весьма хорошо делают, если останавливаются у о. Св. Екатерины, а не в Рио-Жанейро: съестные припасы здесь дешевле и климат здоровее, притом и мыс Горн ближе. Наилучший кофе растет здесь в изобилии, каждый житель имеет подле дома небольшой кофейный лесок; торговля этим произведением хотя теперь и позволена, но незначительна, потому что сюда приходит мало кораблей.

Во время нашего пребывания на берегу лейтенант Шишмарев приводил корабль в состояние обойти мыс Горн, где мы непременно должны будем претерпевать штормы.

26 декабря перенесли мы все инструменты на корабль и нашли все в совершенном порядке; все съестные припасы, доставленные Пинто, были уже размещены. 27-го числа он приехал из города, чтобы проститься с нами, но мое намерение оставить Бразилию еще в нынешний день не исполнилось из-за наступившей сильной бури.

28-го в 5 часов утра мы отплыли при слабом ветре, дувшем от берега. Пинто провел ночь на «Рюрике», мы выразили ему сердечную благодарность за все его заботы и расстались с ним и с берегом страны, где провели несколько дней в большом удовольствии. Нам было приятно видеть, что и жители не без сожаления расставались с нами. Наши матросы, которым я велел ежедневно сходить на берег для подкрепления к предстоящему путешествию, были признательны жителям за дружелюбное обращение, вели себя весьма хорошо и тем самым оставили доброе мнение о русских. К дому, в котором я жил, прибили медную доску с надписью имени корабля и года, что, весьма льстило хозяйке. Суточное отставание хронометра Баррода была 4,4'', а Гардиева 49,0''.

Лейтенант Захарьин во все время нашего пребывания в Бразилии жил на берегу и так поправился, что мог исправлять свою должность. Все матросы были совершенно здоровы, исключая кузнеца, который не мог возвратить потерянное здоровье.

Глава VI. Плавание от о. Св. Екатерины до берегов Чили и пребывание в заливе Консепсьон

29 декабря 1815 г. – 8 марта 1816 г. Шестидневный жестокий шторм близ мыса Горн. – Вред, причиненный попавшей в корабль волной. – Обход мыса Горн. – Вход в залив Консепсьон. – Замечание о погоде и ветре у берегов Чили. – Недоверчивость, обнаруженная сначала жителями города Талкагуано. – Стоянка на якоре в Талкагуано. – Изумление испанского коменданта при виде русских. – Гостеприимство и вежливость жителей. – Некоторые здешние обычаи. – Прибытие чилийского губернатора на корабль. – Перенесение инструментов на берег. – Богатство природы в этой стране. – Праздник у губернатора. – Описание города Консепсьон. – Смерть корабельного кузнеца. – Угощение губернатора и знатных особ города Консепсьон командиром «Рюрика». – Выход из залива Консепсьон.

Мы находились 30 декабря под 34°10' ю. ш. и 48°5' з. д. Здесь увидели трех больших черепах, появление которых в столь значительном отдалении от берега меня чрезвычайно удивило[58]. До 10 января 1816 г., когда мы находились под 45°56' ю. ш. и 57°2 з. д., не произошло ничего достопримечательного; ветер и погода нам благоприятствовали, и мы радовались быстрому плаванию, пока мыс Горн не возвестил нам свою близость жестокими штормами, которые продолжались шесть дней; страшнее прочих свирепствовал нынешний: он вздымал чрезвычайно высокие волны и жестоко кидал наш корабль во все стороны. Одна волна, ударившая в корабль с кормы, причинила много вреда и едва не лишила меня жизни; я был на шканцах и не мог предвидеть никакой опасности, как вдруг волна сбросила меня за борт.

Я вцепился в пук веревок и таким образом спасся. После этого я рассмотрел опустошения, причиненные этой ужасной волной: перила, возле которых я стоял, раздроблены; крепкие люки, закрывающие пушечные амбразуры, сломаны, а пушка переброшена на другую сторону; к счастью, не попала она при этом в человека, которого непременно убила бы. С горестью увидел я, что крыша с моей каюты сорвана и в нее попала вода. Я опасался, что лишился инструментов и книг, потеря которых была бы невознаградима. Прежде чем войти в каюту, я приказал прикрыть отверстие досками, чтобы предохранить ее от повторных волн. Руль повредило, но, к счастью, его можно было исправить; нескольких матросов ушибло, особенно рулевого.