Теодор Гладков - И я ему не могу не верить… Страница 16

— Так я пойду, — неожиданно заторопился доктор.

Артузову необходимо было задержать его хотя бы на несколько минут. Может, он еще скажет что-нибудь важное?

— Вы же хотели встретиться с товарищем Дзержинским?

— Я предвижу, что он мне посоветует. Я так и поступлю, выйду из организации.

«Господи, — подумал Артузов, — святая простота! Он полагает, что его благородные коллеги-офицеры так и позволят ему добровольно уйти от них. Его же убьют!»

— В таком случае я вас не задерживаю и лишь хочу от имени ВЧК поблагодарить за то, что вы пришли к нам. Ваш приход я рассматриваю как доверие к ВЧК со стороны интеллигентного человека. И еще вот что… От себя лично позволю дать совет: не стоит рассказывать сослуживцам о визите к нам и распространяться о своем выходе из организации.

В глазах доктора мелькнула растерянность, похоже, он понял обоснованность предупреждения. Артузов не был назойлив. Уговаривать доктора не стал, понимая, что тот больше ничего не расскажет. И все же Артур Христианович надеялся, что разбуженная совесть доктора, возникший в душе внутренний конфликт заставят его сделать последующий, более решительный шаг к установлению истины. А пока спасибо ему и за то, что сообщил о конкретной контрреволюционной организации.

Доктор какое-то время нерешительно топтался на месте, потом надел фуражку и было собрался выйти из кабинета. Но не вышел, остановился в задумчивости. «Терзается, — подумал Артузов, — что-то еще хочет сказать».

— Я вам все-таки советую встретиться с товарищем Дзержинским, — сказал он, рассчитывая, что с председателем ВЧК посетитель будет говорить более откровенно.

Феликс Эдмундович принял доктора. В его кабинете военврач действительно разговорился, ругал некую личность:

— Играет в будущего диктатора Москвы, белая кость!

…Вроде бы невзначай и вне связи с контрреволюционной организацией военврач упомянул фамилии начальников двух окружных военных школ: артиллерийской — Миллера и «Маскировки» — Сучкова. Дзержинский сделал вид, что он так и не понял, проговорился доктор случайно или назвал фамилии намеренно, но в такой форме, чтобы не выглядеть перед ним доносчиком.

Дзержинский перевел разговор на какие-то пустяки, но при этом дал понять посетителю, что ценит его искренность и деликатность.

Доктор ушел удовлетворенный и обещал, что он еще как-нибудь зайдет, если это принесет пользу Советской власти.

В руках чекистов оказались уже вполне реальные данные: Миллер и Сучков. Начинать надо с Миллера. Как-никак в распоряжении начальника артиллерийской школы были не маскировочные средства, пускай и с многочисленной обслугой, а самые настоящие орудия с основательным запасом снарядов.

Не теряя времени, чекисты установили наблюдение за предателем. Они узнали, в частности, что недавно Миллер просил заместителя председателя Реввоенсовета республики Склянского выделить для школы еще одну батарею скорострельных орудий, а ему лично — мотоцикл с коляской. РВС его просьбу пока не рассматривал. Узнав об этом, Дзержинский подумал: «А что, если дать ему этот мотоцикл, разумеется с нашим водителем в придачу?»

Связались со Склянским, и тот отдал необходимое распоряжение. Вскоре перед начальником артиллерийской школы предстал красноармеец, облаченный в кожаные галифе, куртку и шлем с огромными очками. Такими же были и сверкающие, словно начищенные ваксой, перчатки с раструбами. Все это хромовое великолепие странно контрастировало с простецким, явно рязанского происхождения обликом водителя.

— По распоряжению Реввоенсовета красноармеец Кудеяр прибыл в ваше распоряжение! — отрапортовал он Миллеру.

Настоящая фамилия Кудеяра была Горячев, а должность — оперработник ВЧК.

Артузов уже знал, что Миллер — человек не очень большого ума, но непомерного честолюбия. Персональный мотоцикл — тогда большая редкость — для такого, как Миллер, — прежде всего дело престижа. А когда речь идет о личном престиже, тут уж не до бдительности. Все было настолько естественно, что не вызвало никаких подозрений у Миллера.

Горячев стал возить Миллера ж быстро вошел к нему в доверие. Ездил начальник артиллерийской школы много — по всей Москве и пригородам. А водитель был безотказен, не жаловался на усталость и переработку, был в меру услужлив. Он аккуратно возил своего пассажира и запоминал адреса, где ему приходилось бывать вместе с начальником школы, фамилии и лица людей, с которыми тот встречался. В предельно короткий срок у ВЧК накопилось множество данных о связях Миллера. Так, в частности, были определены кое-какие тайники с оружием, установлены личности отдельных командиров боевых групп.

Некоторые из ответственных работников ВЧК склонны были немедленно начать аресты наиболее активных офицеров, но Дзержинский утверждал иное: аресты одиночек мало что дадут, надо разгромить белогвардейцев одним мощным ударом, нанесенным в благоприятный момент.

К этому времени военврач артиллерийской школы активно и сознательно включился в чекистскую операцию, помог установить главных руководителей белогвардейской организации Ходынского, Замоскворецкого и других районов, а также и центрального штаба, находившегося в квартире Ступина.

Теперь Артузову нужно было выяснить, каковы конкретные планы и намерения штаба. Чтобы получить обстоятельные ответы на эти вопросы, необходимо было ознакомиться с содержанием штабных документов. Конечно, можно было найти пути для проникновения чекистов в сам штаб, но для этого требовалось время. И Артузов с разрешения Павлуновского решил «заглянуть» на квартиру Ступина сам.

На другой день Ступин сообщил своим друзьям:

— Кто-то побывал у меня дома, наверное, анархисты балуются. Вино искали, а его запас у меня давно иссяк. Слава богу, все документы целы. Им не бумага нужна была…

Из документов штаба чекисты узнали планы белогвардейцев во всех деталях. В их руках оказалось даже заранее подготовленное воззванию заговорщиков к населению с призывом не оказывать сопротивления деникинским войскам, арестовывать коммунистов.

ВЧК выявила все главные силы, которыми располагал штаб заговорщиков. Они сосредоточивались, как и предполагалось, в трех офицерских школах. Кроме того, изрядное количество офицеров осело в некоторых районах Москвы. Особый отдел разработал во всех деталях план бескровного захвата заговорщиков.

Артузов и его сотрудники хорошо изучили жизнь школ, распорядок дня (он пунктуально выполнялся). Один его пункт привлек внимание чекистов. Командиры и слушатели артиллерийской школы регулярно занимались гимнастикой. Вот и решено было использовать очередной выход всех курсантов на гимнастический урок для разоружения и ареста офицеров-заговорщиков. Артузов попросил комиссара школы очередное занятие по гимнастике под предлогом плохой погоды провести не во дворе, а в манеже. Ничего не подозревая, первыми вошли в помещение офицеры. Как обычно, сложили оружие, разделись, построились, но… урок не состоялся. У дверей манежа мгновенно были выставлены два пулемета. Кто-то вскрикнул в отчаянии, кто-то громко клял себя, что так глупо попался в руки ЧК. Но одно поняли все — сопротивление бесполезно.