В. Быстрое - ПОЛКОВОДЦЫ И ВОЕНАЧАЛЬНИКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ (Сборник) Страница 16

Противник оказался вынужден вновь развертывать в боевые порядки свои главные силы. В их составе были отборные соединения вермахта. Одни их названия говорили о многом: танковые дивизии CС «Адольф Гитлер», «Райх», «Мертвая голова», моторизованная дивизия «Великая Германия». Впереди шли «тигры» и «фердинанды», за ними «пантеры» и другие танки и штурмовые орудия. Развернулось ожесточенное сражение, длившееся несколько часов. С обеих сторон в ход было пущено все: танки, артиллерия, авиация, пехота. Местами противнику удавалось достигать перевеса в силах, но и в этих случаях он не имел успеха: стойкость и мастерство советских воинов, казалось, были беспредельными.

Когда Катуков прибыл на КП командира 6-го танкового корпуса Гетмана, тот доложил:

— Отбиваем четвертую атаку.

«Была половина четвертого дня, — вспоминал Катуков. — Но казалось, что наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы, лязгали гусеницы».

Более половины личного состава и техники потеряла в первом же бою 49-я танковая бригада. Незадолго до этого назначенный ее командиром герой боев под Орлом А. Ф. Бурда был безутешен. Катуков любил его за расчетливую храбрость, умение добиваться успеха в боях малой кровью. Выяснилось, что потери противника намного превосходили потери бригады. К тому же она не отступила ни на шаг. И так было всюду — ни одно участвовавшее в боях соединение не отступило под натиском превосходящего врага.

Сражение затихло лишь с наступлением темноты. Итоги первого дня боев удовлетворяли и вместе с тем обеспокоили Катукова. Врагу не удалось прорвать нашу оборону. Но достигнуто это было ценой больших потерь. То, что потери противника были значительно большими, не утешало. По всему было видно, что он располагает большим превосходством. И не только численным. Вражеские «тигры» из своих 88-миллиметровых пушек могли вести огонь по советским танкам на расстоянии до 2 километров, находясь вне досягаемости огня 76,2-миллиметровых пушек тридцатьчетверок. Учитывая эти преимущества противника, Катуков не уставал повторять свои требования о широком применении танковых засад. Нужно было, чтобы вражеские машины подходили к засадам на 300–400 метров. Это давало возможность более подвижным тридцатьчетверкам внезапно обрушивать на «тигры» прицельный огонь. Были приняты меры для улучшения взаимодействия с авиацией и широкого использования противотанковых средств.

Ночью армия была усилена за счет резерва командующего войсками фронта рядом полков противотанковой артиллерии и батальонов противотанковых ружей. Очевидно, противник тоже получил значительные пополнения и тщательно подготовился к наступлению. С рассветом выяснилось, что на этот раз он решил протаранить оборону 1-й танковой армии мощным концентрированным ударом.

— Что-то невероятное, товарищ командующий, противник бросил на нашем участке до семисот танков и самоходок! — доложил Катукову Кривошеий.

Это был первый случай, когда фашистское командование сосредоточивало на узком 10-километровом участке фронта столь огромное количество боевой техники. Предварительно намеченное им место прорыва было подвергнуто интенсивной авиационной и артиллерийской обработке. И не успела осесть пыль от взрывов авиабомб и артиллерийских снарядов, как вражеские танки впереди устремились в атаку.

Каждые четверть часа Катуков связывался с Кривошейным. Тот докладывал, что танкисты, артиллеристы, мотострелки дерутся самоотверженно, но противник наращивает удары. По всему было видно, что он во что бы то ни стало стремился прорваться к Курску, чтобы соединиться с войсками, наступавшими с севера.

За первой атакой последовала вторая, затем третья. И каждый раз противник начинал все сначала — проводил мощную авиационную и артиллерийскую подготовку, затем бросал в атаку танки и мотопехоту. В 13 часов последовала четвертая атака. На этот раз враг имел еще большее превосходство в силах. 3-й механизированный корпус стал медленно отходить. Катуков выдвинул в полосу его обороны ряд танковых и артиллерийских частей. По его вызову мощные удары по войскам противника наносила фронтовая авиация. В итоге замысел фашистского командования был сорван: врагу удалось лишь потеснить 3-й механизированный корпус.

Ночью Катуков объехал несколько соединений.

— Прут и прут! Восемь атак сегодня отбили, — доложил командир 3-й механизированной бригады подполковник А. X. Бабаджанян. — Люди на ходу засыпают.

Уже какие сутки сам Катуков или вообще не спал, или урывал на сон 2–3 часа, «досыпая» затем в машине или в бронетранспортере во время поездок по соединениям. Мозг его был папряжен до предела. Именно он, командарм, представляя целостную картину множества разгоревшихся и разгоравшихся боев, которые вела армия, видел общую тенденцию их развития, должен был направлять ее в нужное русло. Поэтому только он должен был решать, кому в первую очередь дать подкрепления, как и где использовать резервы, когда и как изменить тактику боевых действий. За всем этим — бесчисленное множество конкретных вопросов, которые также нужно было решать немедленно и одновременно.

В самом же общем плане линия Катукова состояла в том, чтобы вести жесткую оборону выгодных высот, перекрестков дорог, населенных пунктов. Это должно было резко изменить обстановку. Бои велись бы сразу во многих местах: противпик вынужден был бы дробить свои силы, разжимать свой кулак. Оборона важных в тактическом отношении пунктов должна была также лишить врага превосходства в технике и живой, силе. Она состояла как бы из двух взаимосвязанных частей — жесткой и маневренной обороны. На подходе к этим пунктам враг неизменно наталкивался на «сюрпризы»: на прицельный огонь искусно замаскированных танковых и артиллерийских засад, на внезапно возникавшие мощные танковые заслоны. Такая организация обороны позволяла наносить врагу огромные потери, мешала ему маневрировать резервами и авиацией.

События, собственно, так и развивались. Но враг наращивал удары. 8 июля накал боев и их масштабы достигли апогея. В этот день враг предпринял 12 крупномасштабных атак, поддержанных сотнями самолетов. Были критические положения: отдельные танки противника прорывались через вторую полосу обороны. В центре и на левом фланге 1-я танковая армия вынуждена была отойти на 4–5 километров. Фронт ее обороны гнулся, но не ломался. И каждый километр продвижения давался противнику ценой огромных потерь.

Ночью, обдумывая поступившие с мест донесения и другие данные, Катуков улыбнулся и, встав из-за стола, потянулся так, что захрустели кости.