Валентина Пашинина - Неизвестный Есенин Страница 16

Т. Табидзе скажет впоследствии: «Здесь, в Тифлисе, на наших глазах писались эти мучительные стихотворные послания: «К матери», «К сестре», «К деду» и их воображаемые ответы».

Автобиографию 1924 года Есенин заканчивает так: «Здесь не все сказано. Но я думаю, мне пока еще рано подводить какие-либо итоги себе. Жизнь моя и мое творчество еще впереди».

Автобиографию 1925 г. закончил иначе, очевидно, в это время уже знал, что будущего у него нет; пишет просто и лаконично: «Что касается автобиографических сведений, — они в моих стихах».

На автобиографический характер стихотворений Есенина указывают многие друзья поэта, например Иван Грузинов: «Есенин в стихах никогда не лгал. Рассказывает он об умершей канарейке — значит, вспомнил умершую канарейку, рассказывает о гаданье у попугая — значит, это гадание действительно было, рассказывает о жеребенке, обгоняющем поезд, — значит, случай с милым и смешным дуралеем был».

В рукописи автор добавлял: «Рассказывает о милой персиянке Шаганэ — значит, персиянка Шаганэ факт». (Кстати, замечу: факт этот был обнародован только в конце 1950-х — начале 1960-х, а затем в 1965 и 1968 годах Белоусовым и в 1967 г.). По каким-то соображениям в 1926 году имя Шаганэ Несесовны Тертерян (Тальян) указано не было.

Предостерегая от того, к каким непредсказуемым последствиям может привести отождествление художественного изображения и реальных событий, А. Козловский пишет: «Нет спора, немало строк в стихах Есенина сложилось под впечатлением тех или иных случаев (…), но делать вывод об автобиографическом характере стихов Есенина вряд ли правомерно».

Вс. Иванов подчеркивал, «что на основе тенденциозного и одностороннего прочтения и толкования иных его (Есенина) поступков поэту стремились приписать самые невероятные настроения и взгляды — от участия чуть ли не в монархическом заговоре до злостного хулиганства».

«Сейчас я отрицаю всякие школы. Считаю, что поэт и не может держаться определенной какой-нибудь школы. Это его связывает по рукам и ногам. Только свободный художник может принести свободное слово».

Когда Софья Андреевна собирала документы для есенинского музея и для этого разослала всем друзьям письма с просьбой пересмотреть свои архивы, оказалось, что у многих исчезли письма Есенина, его фотографии, дарственные книги, а у Сергея Городецкого исчез весь архив.

Рассказывает Шаганэ Нерсесовна Тальян (Тертерян до замужества): «После приезда из-за границы (Есенин) долго и безуспешно пытался издать стихи этого цикла («Москва кабацкая») отдельной книгой, И вот однажды его вызвал к себе Луначарский и предложил официально порвать отношения с этой группой (имажинистами). Есенин воспользовался таким случаем и, соглашаясь, попросил издать книгу «Москва кабацкая». Как утверждал Сергей Александрович, Луначарский согласился с этим условием, и только поэтому книга увидела свет». (Письмо Белоусову от Шаганэ Нерсесовны датировано 1959 годом. Воспоминания она написанла позднее, в 1965 и 1967 годах).

Рукопись стихотворения «Шаганэ ты моя, Шаганэ» не найдена. Как сообщила Ш.Н. Тальян, у нее попросили этот автограф в 1927–1928 гг., чтобы сфотографировать для работы о Есенине, и не вернули.

Есенин подарил Ш. Н. вышедшую книгу «Москва кабацкая». «Вместе с книжкой он принес фотографию, на которой на берегу моря запечатлены он, Повицкий и еще двое незнакомых мне мужчин, с написанным на обороте стихотворением «Ты сказала, что Саади». Над стихотворением была надпись: «Милой Шаганэ», а под стихотворением подпись «С. Есенин». Автограф утрачен. Его взяли одновременно с автографом стихотворения «Шаганэ ты моя, Шаганэ», чтобы также сфотографировать для работы о Есенине, и тоже не вернули.

Так было и с другими произведениями Есенина. Поэма «Анна Снегина» отдельной книгой при жизни поэта издана не была.

Из воспоминаний В.Ф. Наседкина: «О книге стихотворений «Персидские мотивы», вышедшей в мае в издательстве «Современная Россия», в провинциальных газетах печатались такие рецензии, что без смеха их нельзя было читать. Заслуживающей внимания была одна вырезка со статьей Осинского из «Правды», но и она была обзорной: о Есенине лишь упоминалось.

О поэме «Анна Онегина», насколько помнится, не было за полгода ни одного отзыва. Она не избежала судьбы всех больших поэм Есенина».

Из воспоминаний В. Эрлиха: «В апреле 1924 г. Есенин продолжал работу над поэмой «Гуляй-Поле». Поэма превышала по количеству строк «Полтаву» Пушкина». Такой поэмы нет. Есенин сообщал И.В. Евдокимову, что работает над поэмой «Пармен Крямин» и намерен включить ее в «Собрание стихотворений». Никаких набросков, относящихся к этой поэме, не обнаружено.

Так обстоит дело со многими рукописями Есенина, нет его черновиков, указаны произвольно даты изданных произведений. Вот, что называется, протокольная запись (записано Белоусовым 24 мая 1959 г.): «За время знакомства с Есениным АЛ. Берзинь получила от поэта 52 письма и телеграммы, из них 15 писем передала в 1948 г. на хранение СЛ. Толстой-Есениной. В «Литературной хронике» отмечены девять писем и одна телеграмма, обнаруженные в архиве СЛ. Толстой-Есениной. Местонахождение остальных писем и телеграмм неизвестно».

Следует сказать, что письма время от времени все же откуда-то появляются. Появляются и безымянные стихи, которые приписывают Есенину. Вот одно из них.

Бегут весенние ручьи,И солнце в них купает ноги.А мы куда-то все спешим,Мы проклянем свои дороги.Ой ты, синее небо России,Ухожу, очарован тобой,А березки, как девки босые.На прощаньемне машут листвой.Я нигде без тебя не утешусь.Пропаду без тебя, моя Русь.Вот вам крест, что я завтра повешусь,А сегодня я просто напьюсь.Другую буду обнимать,С другой, быть может, брошусь в омут.Но никогда ей не понятьЧужую страсть к родному дому.

О стихотворении «Плач крестьянина» пишет Гордон Маквей: «Стихотворение звучит по-есенински, но, кажется, не принадлежит его перу».

«Исповедь проститутки» упоминает Зелинский К.Л., следовательно, это стихотворение было в есенинском архиве. Где же оно теперь, если нынешние хранители архива даже не слышали о нем?

ЧАСТЬ II

БЫЛ НЕСРОДЕН РЕВОЛЮЦИИ

Глава 1