Анаклето Яковелли - Жизнеописание святого Франциска Ассизского Страница 16

Они уже собрались расходиться, когда мессер Орландо сказал:

— У меня в Тоскане есть пустынная гора под названием Верна, она весьма высока и может пригодиться желающим совершить покаяние. Если она тебе по душе, я охотно дарю ее тебе и твоим товарищам во спасение моей души.

Франциск вздрогнул. Может, уже тогда он предчувствовал чудо, которому суждено было свершиться на этой трудно достижимой вершине?

— Мессер Орландо, когда вы вернетесь домой, я пошлю к вам двух из моих братьев. Если гора покажется им подходящей для уединенной молитвы, я приму ваше щедрое предложение.

И он сдержал слово.

Вернувшись в обитель Ангельской Божией Матери, он послал в Казентино двоих братьев, как и обещал, и те, посетив местность и сочтя ее чрезвычайно подходящей для уединенных молитв, построили там келейку — хижину из веток, — чтобы Святой мог там помолиться и предаться созерцанию Бога.

Франциску уже было мало Италии.

Великое дело воспламенить охладевшие сердца людей, наполнить верой их души, опустошенные грехом. Но насколько прекраснее проповедать Благую Весть среди неверных и стяжать мученический венец.

В Палестину Франциск не мог отправиться, но почему бы не попытать счастья в Марокко. Столько душ, находящихся в плену ложного учения, ожидает, чтобы их наставили на путь спасения.

Франциск снова отправился в путь. Пройдя через северную Италию, он остановился в городке Суза, где его приняла как гостя маркиза Беатриче Савойская; он оставил ей на память рукав своей одежды.

Одолев Альпы и оставив позади Прованс, он очутился, наконец, в Испании, откуда должен был отплыть в вожделенное Марокко.

Жажда мученичества томила его, он спешил к цели, от радости не чуя под собой ног. «И столь сильно в нем пылало желание мученичества, что порой он обгонял товарища, назначенного сопутствовать ему, и, словно опьянившись духом, устремлялся вперед к исполнению назначенного».

Мечте его и на этот раз не суждено было сбыться. Мученичество светило ему как дальний свет: он постоянно к нему стремился, но достигнуть никак не мог. Придет, однако, день, и его мечта сбудется, только мученичество его будет особым — такого никогда не было даровано ни одному смертному.

Посетив гробницу Св. Иакова в Сантьяго-де-Компостела, Франциск заболел и надолго. Волей-неволей приходилось возвращаться домой. Кто расскажет обо всех тяготах обратного пути? Мучительна была не только горечь разочарования, но и физические страдания. Как пса, его отогнали от приюта, куда он постучал, и долго пребывал он, как Лазарь в струпьях, даже лишившись на три дня речи.

Узы с мадонной Бедностью становились все крепче и теснее.

Наконец здоровье его стало поправляться. Почувствовав себя лучше, он отправился к морской гавани: там ему удалось сесть на судно, отправлявшееся в Италию. Спутником его был брат Бернард. Однажды Франциск признался ему, что очень хочет мяса птицы. Но где же взять птицу? Бернард молча обратился к Богу, и Бог, не отказывающий смиренным, утешил своего раба.

«Вдруг, откуда ни возьмись, явился рыцарь, предложил ему отличную птицу со словами:

— Раб Божий, прими и вкуси то, что тебе посылается Божиим милосердием.

Франциск был очень рад дару и, понимая, что это Христос о нем позаботился, восхвалил Его и поблагодарил от всего сердца».

Вернувшись из Испании, Франциск снова принялся проповедовать в Италии.

Невозможно со всей точностью указать, где и когда он побывал: он прошел от Бари до Алессандрии, от Венеции до Гаэты. Вехи его пути означены лишь чудесами, о которых рассказывают биографы. Ни тяготы, ни опасности, ни коварство людей и стихий не могли заставить его отступить, в нем возродился пыл апостола Павла, как и тот он «желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев» (Рим 9, 3).

«Плоть его, – замечает Фома Челанский, — не знала отдыха, поспевая за непрерывными и долгими проповедями на евангельские темы, которым предавался этот дух с всегдашней готовностью, благочестием, пылом и неутомимостью. Он желал бы прокричать Евангелие Христово всей земле… Он наставлял слушателей столь же примером, сколь и словом, обращая в язык все свое тело».

Жажда обращать души, неустанная проповедь подготовили почву, на которой в 1216 году расцвело чудо: ассизское Прощение Грехов.

Однажды июльской ночью, в Порциунколе Франциск горячо молился, преклонив колени, внезапно яркий свет разлился по скромной церквушке, осветив ее потемневшие стены.

На блистающем престоле явился Христос и Его Пресвятая Матерь в сонме ангелов.

— Какой милости попросишь, Франциск, для блага людей?

— Только одной, Господи: пусть получат отпущение грехов те, кто с покаянием посетит эту церковь.

— Ты просишь великого, но заслуживаешь большего. Ступай к Моему Наместнику и проси утвердить на земле Мою волю.

Франциск не стал терять времени.

При первых лучах зари он, взяв с собой брата Массео, отправился в Перуджу, куда как раз прибыл Папа.

Годом раньше Франциск посетил Рим, где присутствовал на IV Латеранском Соборе.

Пред лицом столь внушительного собрания кардиналов, патриархов, епископов и прелатов он испытал горячую любовь к цитадели св. Петра, этому якорю спасения и маяку истины.

Он выслушал пылкую речь Иннокентия III, и сердце его забилось в унисон с сердцем великого Римского Первосвященника.

Теперь Иннокентия не было в живых. Его место занимал Гонорий III, «старец добрый и благочестивый, очень простой и сострадательный, отдавший бедным все, что имел».

Представ перед ним, Франциск рассказал о том видении, какое ему было в Порциунколе и о желании привести души в рай.

— На сколько лет ты просишь эту индульгенцию?

— Святой Отец, — отвечал Франциск, — не годы мне потребны, а души.

Просьба было необычной. Такая индульгенция давалась только тем, кто, взяв крест, отправлялся в крестовый поход — освобождать Гроб Господень.

И все же Папа, несмотря на возражения курии, дал индульгенцию.

Франциск, ликуя, уже собрался удалиться:

— Послушай, простец, — сказал ему Папа, — куда же ты идешь без документа, удостоверяющего наше разрешение?

— Святой Отец, мне довольно вашего слова. Мне не нужно бумаг. У меня вместо бумаг — Пресвятая Дева Мария, вместо нотариуса — Христос, вместо свидетелей — ангелы.

2 августа того же года, в присутствии епископов Ассизи, Перуджи, Тоди, Сполето, Ночеры, Губбио и Фолиньо, Франциск, не в силах удержать переполнявшей его радости, объявил великое Отпущение Грехов собравшейся отовсюду толпе.

С того года скромная церквушка -— дотоле никому не известная — стала целью паломничества: множество кающихся являются сюда в поисках душевного мира.