Воспоминания - Анна Александровна Вырубова Страница 16

Государь, со свитой или один, охотился на оленей. Уезжали они рано утром в высоких охотничьих шарабанах, возвращаясь только к обеду. Мы же занимались с детьми или читали с государыней. После обеда, при свете факелов, государь со свитой выходил на площадку перед дворцом, где были разложены убитые олени: во время осмотра охотники играли на трубах. Картина была красивая, но я не ходила, жалела убитых зверей. На лестнице и в коридорах во дворце повсюду были развешаны оленьи рога с надписями, кто именно убил того или другого оленя. Дворец был окружен густым лесом, через который протекала быстрая речка Пилида; через нее перекинули деревянный мост. Утром я часто гуляла по берегу реки; дорогу их величества называли «дорогой к грибу», так как в конце дороги стояла скамейка с навесом вроде гриба. Государь любил ходить далеко в лес. Помню, как он раздражался, когда замечал, что полиция следит за ним.

Первое время Алексей Николаевич был на ногах, хотя жаловался на боли то в животе, то в спине. Он очень изменился, но доктор не мог точно определить, где произошло кровоизлияние. Как-то раз государыня взяла его с собой кататься, я тоже была с ними. Во время прогулки Алексей Николаевич все время жаловался на внутреннюю боль, каждый толчок его мучил, лицо вытягивалось и бледнело. Государыня, напуганная, велела повернуть домой. Когда мы подъехали к дворцу, его вынесли уже почти без чувств. Последующие три недели он находился между жизнью и смертью, день и ночь кричал от боли; окружающим было тяжело слышать его постоянные стоны, так что иногда, проходя его комнату, мы затыкали уши. Государыня все это время не раздевалась, не ложилась и почти не отдыхала, часами просиживала у кровати своего маленького больного сына, который лежал на бочку с поднятой ножкой – почти без сознания. Ногу эту Алексей Николаевич потом долго не мог выпрямить. Крошечное восковое лицо с заостренным носиком было похоже на лицо покойника, взгляд огромных глаз был бессмысленный и грустный. Как-то раз, войдя в комнату сына и услышав его отчаянные стоны, государь выбежал из комнаты и, запершись у себя в кабинете, расплакался. Алексей Николаевич сказал тогда своим родителям: «Когда я умру, поставьте мне в парке маленький каменный памятник».

Из Петербурга выписали доктора Раухфуса, профессора Федорова с ассистентом, доктором Деревенко. На консультации они объявили состояние здоровья наследника безнадежным. Министр двора уговорил их величества выпускать в газетах бюллетени о состоянии здоровья наследника. Доктора очень опасались, что вследствие кровоизлияния начнет образовываться внутренний нарыв. Раз, сидя за завтраком, государь получил от государыни записку. Побледнев, он знаком показал врачам встать из-за стола: императрица писала, что страдания маленького Алексея Николаевича настолько сильны, что можно ожидать самого худшего.

Как-то вечером после обеда, когда мы поднялись наверх в гостиную государыни, неожиданно в дверях появилась принцесса Ирина Прусская, приехавшая помочь и утешить сестру. Бледная и взволнованная, она просила нас разойтись, так как состояние Алексея Николаевича было безнадежно. Я вернулась обратно во дворец в одиннадцать вечера; вошли их величества в полном отчаянии. Государыня повторяла, что ей не верится, чтобы Господь их оставил. Они приказали мне послать телеграмму Распутину. Он ответил: «Болезнь не опасна, как это кажется. Пусть доктора его не мучают». Вскоре наследник стал поправляться.

В Спале не было церкви, службы происходили в саду, в большой палатке, где ставили походный алтарь. Служил вновь избранный духовник их величеств, отец Александр Васильев. После слов: «Со страхом Божьим к герою приступите» он пошел со Святыми Дарами во дворец к наследнику; за ним последовали их величества и кто хотел из свиты. Служба о. Александра очень нравилась их величествам. К сожалению, во время революции о. Александр боялся служить во дворце, когда его вызывали их величества. Несчастный все же был расстрелян большевиками.

Выздоровление Алексея Николаевича шло очень медленно. Няня его, Марья Вишнякова, сильно переутомилась. Сама государыня так устала, что еле двигалась. Часто за выздоравливающим мальчиком ухаживали его сестры; им помогал г-н Жильяр, который часами читал мальчику и забавлял его.

Мало-помалу жизнь вошла в свою колею. Начались охоты и теннис. Уланский Его Величества полк во главе со своим командиром, генералом Маннергеймом, нес охранную службу и стоял в одной из ближних деревень. Осень была холодная и сырая, солнце редко выглядывало. Как-то раз их величества меня позвали к себе и сообщили о только что полученном известии: женился великий князь Михаил Александрович. «Он обещал мне этого не делать», – сказал государь, который был сильно расстроен. Второе известие, которое страшно огорчило государя, была телеграмма о том, что адмирал Чагин покончил жизнь самоубийством. Государь не извинял самоубийства, называя такой шаг «бегством с поля битвы». «Как мог он так меня огорчить во время болезни наследника?» – говорил государь. Адмирал Чагин застрелился из-за какой-то гимназистки. Бедный государь, каждое разочарование тяжело ложилось на его душу; он доверял всем и ненавидел, когда ему говорили дурное о людях; поэтому то, что их величества перенесли позже, было в десять раз тяжелее для них, чем для людей подозрительных и недоверчивых.

Великие княжны до отъезда из Спалы часто ездили верхом. Однажды я едва не утонула. Государь повез меня на лодке по Шлице, мы наткнулись на песчаный островок и чуть не перевернулись.

Иногда великие княжны играли со мной в четыре руки любимые государем 5-ю и 6-ю симфонии Чайковского. Помню, как тихонько открывалась за нами дверь и, осторожно ступая по мягкому ковру, входил государь; мы замечали его присутствие по запаху папирос. Стоя за нами, он слушал несколько минут и потом так же тихо уходил к себе.

Наконец врачи решили перевезти цесаревича в Царское Село. Много рассуждала свита: можно ли по этикету мне ехать в царском поезде. По желанию их величеств я поехала с ними. Дивный царский поезд, в котором теперь катаются Троцкий и Ленин, скорее был похож на уютный дом, чем на транспортное средство. Помещение государя, обшитое светлым ситцем, с кушеткой, креслами, письменным столом, книгами и фотографиями на полках, отделялось от кабинета ванной. В кабинете, обитом зеленой кожей, помещался большой письменный стол.

Их величества вешали иконы над диванами, где спали, что придавало уютности. Вагон Алексея Николаевича был также обставлен всевозможными удобствами: фрейлины и я помещались в