Эренжен Хара-Даван - Чингисхан. Великий завоеватель Страница 16

Последний до этого времени старательно поддерживал союзные отношения со своим названным отцом, извлекая из этого положения всевозможные для себя выгоды; в то же время для того, чтобы отвлечь мысли Ван-хана от дел на востоке, где он, Чингисхан, распоряжался самовластно, он искусно втравлял своего союзника в столкновения с его западными соседями в ожидании момента, когда он сам усилится настолько, что будет в состоянии открыто выступить против правителя кереитов. Однако на этот раз его хитрая политика сорвалась, встретившись с еще большим коварством врагов.

Чтобы охарактеризовать коварство Ван-хана, приведем следующие выдержки из «Сокровенного сказания». Ван-хан до этих событий сказал: «Исугей-анда (названный брат) однажды уже возвратил мне потерянный мной народ; ныне сын его, Темучин, тоже возвратил мне потерянный народ; для кого так трудились и отец и сын? Теперь я уже стар; впоследствии кому передам управление моим народом? Мои младшие братья без достоинств; есть только сын Сенгунь, но все равно как бы и не было его. Сделаю Темучина старшим братом Сенгуня, так что у меня будет два сына; тогда я буду спокоен», для чего сошелся с Чингисом и заключил союз отца с сыном, говоря между собой: «В войне с врагами будем ратовать вместе, в облавах на зверей вместе будем охотиться. Если люди будут ссорить нас, не будем слушать и верить им и тогда только удостоверимся, когда лично переговорим».

Выступление против него Ван-хана оказалось для Чингисхана неожиданностью. Нападения врасплох ему удалось избежать только благодаря случайности: о приближении рати Ван-хана и его союзников он был предупрежден двумя пастухами. Это дало ему возможность построить свое войско к бою, но на стороне врагов оказалось численное превосходство, так как у Чингисхана в строю имелось всего лишь 4600 воинов.

Ван-хан перед битвой спросил у состоявшего при нем Джамуги: «Кто главные бойцы у Темучина?» Тот ответил: «Два рода – урут и мангут у него добрые ратники: они не расстраиваются в нестройном (рассыпном) бою и с малолетства навыкли к копьям и мечам; знамена у них цветные или черные; когда они появятся, то надо остерегаться».[73]

Хотя Чингисхану и удалось отбить нападение, но сам он оказался слишком слабым для нанесения Ван-хану решительного поражения. В этом бою, происшедшем в урочище Халанджик-Алате, сын Ван-хана – Сен-гунь, один из наиболее рьяных врагов Чингисхана, был ранен стрелой; на монгольской стороне были ранены: третий сын хана Угедей и двое из его верных сподвижников – Боро-Кула и Богурчи.

Чингисхан понял, что для решительной победы над Ван-ханом необходимо собрать больше сил; поэтому он после боя предпринял отступление, подкрепляя коней подножным кормом и давая отдых воинам; во время этого отхода войско его усиливалось подходившими подкреплениями. Чтобы выиграть еще больше времени, он пытался вступить с Ван-ханом в переговоры, притворно выражая ему свою сыновнюю покорность, напоминая о своих прежних услугах и предлагая заключить мир. Вот выдержки из его характерной «повестки»:[74]

«Еще, о хан, отец мой! Подобно солнцу явясь из-за облаков, ты пришел ко мне, и подобно огню, выйдя тихо наружу, ты появился передо мною; голод твой до половины дня я утолил вполне и насытил; месяца одного я не оставил тебя в наготе, все покрыл. Если же скажут: „Какой это имеет смысл?" Скажи: „Тот смысл, что я дал битву в месте, называемом Березовый Холм, и разбил племя меркит, а взятые у них табуны, стада и другую всю добычу я отдал тебе".

«Еще, о хан, отец мой! После того я полетел, подобно кречету, к горе Чорге, прошел Буир-нор; я взял для себя журавлей, которых ноги синие и пепельно-цветные. Если ты скажешь: «Кто они?» – Племя дурбен и татар. В другой раз я стал лукогрудым кречетом молодым, прошел за Кула-нор и взял для тебя синеногих голубых журавлей и тебе дал. Если скажешь: „Кто они?" – Племена хатакин, салджиут и хонкорит. И теперь это они, помощью которых ты пугаешь меня. Это другое из прав моих на тебя».

«Еще, о хан, отец мой! Ты какое право на меня утвердил за собой, какую ты принес мне пользу? А я имею на тебя все эти права и несколько выгод тебе доставил. Зачем ты пугаешь меня? Зачем не сидишь спокойно и в отдыхе? Зачем не допускаешь невесток и сыновей своих спать спокойно? Я, сын твой, никогда не говорил, что доля моя мала, я хочу больше, или она дурна, я хочу лучше».

В повестке, которую одновременно послал Чингисхан Алтану и Кучару (Худжару), говорится:

«Я употребил много старания и усилия (на Курултае) и сказал: „Будьте вы царем и ханом". Вы не согласились. Я был поставлен в крайность. Тебе, Худжар, я сказал: „Ты сын Котула-кагана, который был царем, – ты также не стал. Когда вы гиперболически[75] сказали мне: „Будь ты ханом", я по вашему слову стал ханом и сказал: «Становище и жилище предков и дедов я не оставлю стертым, не утрачу и не испорчу пути и устава их. Я думал, что если я царь и стал начальником войска для множества стран, то необходимо это обязательно, с приверженцами; я брал (войною) много табунов, стад, кибиток и людей и давал вам; для вас я на степной охоте устраивал переход и гнал в вашу сторону горных зверей"».[76]

На эти послания Ван-хану и Алтану с Худжаром ответил Чингисхану от имени их Сенгунь: «Будем сражаться; кто из нас одержит верх, будет ханом», и приказал: «Выступить с войском, распустить знамена, бить в барабаны, вывести скакунов, чтобы сделать наступление и направиться на Чингисхана».[77]

Получив такой ответ, Чингисхан собрал совет, на котором большинство высказалось за продолжение борьбы с Ван-ханом. Тем временем ему удалось привлечь к себе нескольких новых союзников.

Итак, новый бой был неизбежен. Чтобы дать его в наиболее выгодных условиях, Чингисхан пустился на хитрость. Вместе со своим войском он скрылся в лесах так искусно, что неприятель потерял его след. Для розыска Чингисханова войска Ван-хан послал – вероятно, как лучше знакомого с местностью – взятого им в плен брата Чингисхана, Касара,[78] оставив у себя в качестве заложников для обеспечения исполнения данного поручения жену Касара с детьми. Касар действительно разыскал брата, который уговорил его, не возвращаясь лично к Ван-хану, послать к нему одного из своих людей с донесением, что монгольское войско нигде не найдено и с предложением послать к нему, Касару, доверенных людей для удостоверения, что в данной местности все пусто. Хитрость вполне удалась, доверенные люди прибыли, они были схвачены Чингисханом и, вероятно, по жестокому обычаю того времени, под пыткой или угрозой таковой открыли Чингисхану во всех подробностях положение кереитской рати. Оказалось, что она пребывает в состоянии полной беспечности, а в ставке Ван-хана идут нескончаемые пиры.