Tom Wolfe - НУЖНАЯ ВЕЩЬ Страница 16

В воскресенье, 12 октября, Чак Йегер зашел вечерком к Панчо. С ним была жена, Гленнис, симпатичная брюнетка - Чак познакомился с ней в Калифорнии во время учебы. Она была настолько мила, что он сделал надпись «Восхитительная Гленнис» сначала на носу своего Р-51, а затем и на Х-1. Йегер пошел к Панчо и слегка выпил, не потому, что через два дня предстояло серьезное испытание. И не по случаю конца недели. Нет, в ту ночь он напился просто потому, что наступила ночь, а он был пилотом из Мьюрока. Именно так и следовало поступать в согласии с военной традицией полета-и-выпивки - и только потому, что солнце село. Ты шел к Панчо, пил и слушал, как громыхают раздвижные двери, как другие пилоты терзают пианино, как входят в гремящие двери одинокие прохожие и Панчо классифицирует всех их как «старых ублюдков» и «несчастных дятлов». Вот что ты делал, если был пилотом из Мьюрока, а солнце заходило.

Примерно в одиннадцать часов Йегеру пришла в голову идея: будет чертовски забавно, если они с Гленнис оседлают пару лошадей Панчо и устроят небольшие скачки при лунном свете. Это было в полном соответствии с традицией полета-и-выпивки, выпивки-и-автомобиля, разве что здесь был доисторический Мьюрок, а вместо машины - лошади. Итак, Йегер и его жена понеслись галопом по пустыне в лунном свете, между изуродованными артритом деревьями Джошуа. Когда они возвращались в загон, Йегер скакал впереди. Вследствие экстремальных обстоятельств: вечер, проведенный у Панчо; коктейль из отвратительно исполненных песен и страшных проклятий - он слишком поздно заметил, что ворота загона закрыты. Как и многие другие пилоты, садящиеся за руль ночью, он не осознал, что не может в равной степени управлять любой машиной. Он врезался в ворота, вылетел из седла и упал на правый бок. Страшная боль.

На следующий день, в понедельник, бок продолжал болеть. Боль пронзала при каждом движении, при каждом глубоком вдохе, при каждом шевелении правой рукой. Йегер знал, что, если он обратится к врачу в Мьюроке или скажет что-нибудь тому, кто имеет хоть отдаленное отношение к его начальству, его отстранят от полета во вторник. Более того, на его место могут пригласить какого-нибудь несчастного дятла. Поэтому он сел на мотоцикл - старую развалюху, которую дала ему Панчо, - и отправился к врачу в ближайший город, Розамонд. Всякий раз, когда мотоцикл наезжал на камешек, бок начинал болеть. В Розамонде врач сообщил ему, что у него сломаны два ребра, забинтовал их и посоветовал пару недель держать правую руку в неподвижности и избегать любого физического напряжения или резких движений - и тогда все будет в порядке.

Во вторник Йегер встал до рассвета - сегодня ему предстояло сломать звуковой барьер, а ребра по-прежнему невыносимо болели. Пока жена везла его на летное поле, он прижимал правую руку к боку, чтобы было полегче. В день полета, на рассвете, услышать Х-1 можно было гораздо раньше, чем увидеть. Топливом для Х-1 служили спирт и кислород, превращенный в жидкость при температуре ниже ста градусов. Когда жидкий кислород подавали по шлангам в брюхо Х-1, он начинал закипать, и машина ревела и гудела, как чайник на плите. Вокруг собралось девять или десять человек - целая толпа, по понятиям Мьюрока. Они заправляли Х-1, и этот зверь продолжал реветь.

Выглядел Х-1, как жирная оранжевая ласточка с белыми отметинами. Но по сути это был лишь отрезок трубы с четырьмя ракетными отсеками. У него была крошечная кабина, игольчатый нос, небольшие прямые лопасти-крылья (всего сантиметров десять в толщину) и хвост, установленный высоко, чтобы избежать звуковой волны от крыльев. Хотя бок разрывался от боли, а правая рука была практически бесполезна, Йегер рассчитывал, стиснув зубы, выдержать полет, но что делать с одним маневром, который он должен был исполнить? Топлива в Х-1 хватало лишь на две с половиной минуты полета. Х-1 поднимался на высоту двадцать шесть тысяч футов прикрепленным снизу под бомбардировщиком В-29. На высоте семь тысяч футов Йегер должен был спустить из бомбового отсека В-29 лестницу к открытой двери Х-1, подсоединить кислородную систему и переговорное устройство, надеть аварийный шлем и подготовиться к выпуску ракеты - он происходил на высоте двадцать пять тысяч футов. Кстати, шлем Йегера был настоящим самодельным шедевром. Раньше такой вещи, как аварийный шлем, не существовало вовсе - его надевали только при выполнении фигур высшего пилотажа. Во время войны пилоты использовали старый добрый обтягивающий шлем с наушниками. Но в кабине Х-1 пилота бросало из стороны в сторону так нещадно, что возникала опасность удариться о стены. Поэтому Йегер купил большой кожаный футбольный шлем - пластиковых в то время не было, - обработал его охотничьим ножом так, чтобы он налезал на обычный летный шлем, и вырезал отверстия под наушники и кислородный шланг. Итак, инженер Йегера, Джек Ридли, спускался по лестнице и устанавливал на место дверь кабины, которая опускалась на цепи из брюха В-29. Потом Йегер должен был закрыть дверь намертво, чтобы не проходил воздух. Так как кабина Х-1 была совсем крошечной, можно было действовать только правой рукой, причем прилагать немалые усилия. Левая же рука почти не участвовала.

В ангаре Йегер тайком пытался потренироваться в закрывании двери - боль была такой жуткой, что он понял: с двумя сломанными ребрами дверь закрыть нельзя. Придется кому-нибудь довериться, и самый подходящий человек - Джек Ридли. Ридли был не только авиационным инженером, но и пилотом, а вдобавок - славным парнем из Оклахомы. Он знал, что такое полет-и-выпивка, выпивка-и-гонки между проклятыми деревьями Джошуа. Поэтому в жестяном ангаре Йегер отвел Ридли в сторонку и сказал:

– Джек, у меня тут небольшая проблема. После того вечера у Панчо я… повредил проклятые ребра.

– Что значит повредил?- спросил тот.

– Ну, можно сказать, почти… сломал парочку.

И Йегер обрисовал предстоящие трудности.

Неспроста инженером этого проекта был Ридли. У него появилась идея. Он попросил Сэма, дворника, отрезать сантиметров двадцать от рукоятки метлы. Пока никого не было поблизости, он засунул метловище в кабину Х-1 и дал Йегеру несколько советов.

С этим дополнительным «летным оборудованием» Йегер и поднялся в воздух.

На высоте семь тысяч футов он спустился по лестнице в кабину Х-1, присоединил шланги и тросы и кое-как натянул свой футбольный шлем. Потом по лестнице спустился Ридли и установил дверь на место. По инструкции Ридли, Йегер засунул метловище между ручкой двери и самой дверью. Это дало ему достаточно дополнительной механической силы, чтобы захлопнуть дверь левой рукой. Закрыв дверь метловищем, он приготовился к полету.