Самсон - Самсон. О жизни, о себе, о воле. Страница 17

– Ну, тогда как знаешь… – Бугор развел руками, и это был сигнал к действию.

Они накинулись все сразу и повалили на пол. Шестнадцать пар ног делали из меня котлету.

Неожиданно раздался голос начальника отряда:

– Что здесь происходит, Колесников?

– Проводим профилактическую беседу, Иван Николаевич, – спокойно ответил бугор.

Я поднялся на ноги и стоял между секретарем и санитаром. Из носа текла кровь, которую я даже не пытался остановить.

– А-а, Кузнецов! Ну-ну… Аккуратнее здесь, Колесников. Потом, как закончите, зайдешь ко мне, – сказал начальник отряда и, как ни в чем не бывало, вышел из спальни, не забыв при этом плотно прикрыть за собою дверь.

В тот момент я понял: или – или…

Не дожидаясь новой атаки, я бросился на бугра и, как заправский казак, наискось полоснул лезвием по лицу. Не останавливаясь, с разворота ударил и стоящего рядом звеньевого. Тот попытался увернуться, но было поздно – кусок отрезанного уха уже летел на пол. Все произошло в считаные секунды. Санитар в горячке или от страха кинулся мне на шею, захватывая ее руками в замок, но тут же своими ушами услышал, как трещат его собственные сухожилия на правой руке. В спальне раздался громкий крик. Остальные, увидев льющуюся кровь, бросились к выходу, сбивая друг друга…

Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Вбежала борзота, схватила меня и утащила на второй этаж в свою резиденцию.

– Умойся, потом поговорим! – сказал Бай, оставив меня в умывальнике.

Бай был дагестанцем из Махачкалы. В свое время он также добивался жизни – и добился. Как и любой нацмен, он уважал сильных духом людей. И именно он решил исход этой битвы.

Поговорить мы не успели. Прибежали опера, режимники и отвели меня в карцер. Конечно, это было ЧП похлеще побега. Резня в воспитательной трудовой колонии для несовершеннолетних считалась нонсенсом! За это могли снять погоны с самого «хозяина». В советские времена такого не прощали.

* * *

…Посмотрев на начинающийся рассвет, я решил немного поспать. Завтра, а точнее, уже сегодня предстояло выяснить, что же затеял Граф и к чему он стал вести в своем кругу такие не подобающие порядочному арестанту разговоры.

Утро на зоне встретило меня, как всегда, звонком на утреннюю проверку. Открыв глаза, я увидел, что большинство сидельцев уже сходили на завтрак и теперь готовились выйти на плац. В проходе появился Шаман с дымящейся кружкой крепко заваренного чая, так называемого купца.

– Вот, Самсон, хлебни пару глотков перед поверкой, – ставя на тумбочку кружку, заботливо предложил Шаман.

– Что нового в зоне? – сразу же поинтересовался я, принимая вертикальное положение на шконке.

– Ничего особенного. Так, бытовуха, – отмахнулся Шаман. – В третьем отряде один катала проигрался в пух и прах. Дали время до полуночи, но такую сумму нереально отдать, даже если сильно захотеть. В отряде Дикого опять ночью был шмон. Менты все с ног на голову поставили, – продолжал «докладывать» Шаман. – Ну, и на киче один новенький пытался повеситься.

– Бытовуха, говоришь? – усмехнулся я.

– Ну да, – Шаман развел руками.

– Всегда нужно придавать значение мелочам и пытаться просчитать, что из этого может выйти в ближайшем будущем. Например, проигравший катала после полуночи может стать «торпедой». А вот куда ее запустят – это уже вопрос. Кроме того, надо узнать, что за причины были у этого новенького лезть в петлю.

Шаман почесал затылок.

Наш диалог прервали два прапорщика, которые, проходя по бараку, подгоняли запоздавших арестантов на поверку:

– Все вышли на построение! А тебе что, особое приглашение надо?!

Я выглянул из-за шторки. Один из прапорщиков остановился возле прохода, где, как скала, застыл один из сидельцев, рост которого был более двух метров. Картина была юморная и напоминала известную басню «Слон и моська». Полтора Ивана, так звали арестанта, со спокойным невозмутимым видом взирал на прыгающего возле него прапорщика.

– Я что, непонятно говорю? На поверку вышел! – продолжал прапорщик.

Я вспомнил, что этого Полтора Ивана мне в барак вчера подселил Матрос, и решил вмешаться:

– Да со мной он, командир. Мы сейчас идем.

Услышав мой голос, прапорщик сразу остепенился:

– А-а! Ну, если так, Самсон, тогда другое дело. Я же не знал, – он развел руками.

Свое погоняло «мой телохранитель» получил сразу, как только попал в тюрьму. Администрации пришлось вызывать сварщика, чтобы тот приварил еще полшконки, так как Иван не помещался ни на одной из тюремных нар. С того дня так его и прозвали – Полтора Ивана. Родом он был из какой-то сибирской деревни, где работал лесником. А попал в тюрьму за то, что одним ударом убил двух браконьеров. Братва быстро смекнула, что из такого богатыря выйдет неплохой боец, вид которого приведет в шок любого, и взяла его под свое крыло. Силы он был недюжинной, которую на первых порах с удовольствием демонстрировал. Например, брал железную монету, клал ее на дно трехлитровой банки, потом заполнял ее водой и одним выдохом делал так, что эта монета со свистом вылетала из банки. А уж про армрестлинг и говорить нечего. Это была его самая любимая забава. Да и всех, кто за этим наблюдал. Смельчаки, пытавшиеся побороть его на руках, по нескольку человек вешались ему на кисть, но Полтора Ивана лишь посмеивался, как будто игрался с малыми детьми.

Придя на зону, он сразу попал под начало Матроса, который после вчерашнего разговора подселил его ко мне. Полтора Ивана лишних вопросов не задавал, но дело свое знал. Если Матрос сказал ему, чтобы он от меня ни на шаг не отлучался, то никакие прапорщики, да и вообще кто-либо из администрации не смогли бы сдвинуть его с места без моего приказа. Поэтому после того, как мы с Шаманом вышли из барака, Полтора Ивана двинулся за нами. День был выходной, и поэтому торчать на плацу долго не пришлось. Ментам хотелось побыстрее «отстреляться» и пойти по своим делам. Как только арестанты стали расходиться по своим баракам, ко мне подошел Матрос.

– Доброго утречка, Самсон, – протянул он руку.

– А доброе ли оно, Матрос?

– Да вроде пока ничего, – он покрутил головой по сторонам.

– Мне кое-что надо у тебя спросить, Матрос.

– Всегда пожалуйста.

– Ты слышал, что сегодня ночью в третьем отряде проигрался какой-то катала? Мне надо знать, кто он и почему проиграл.

– Да там непонятная какая-то история, я уже выяснил. Сел он играть в буру с одним мужиком, потом подсели еще желающие, а в конце получилось, что все играли на одну руку, вот он и попал по «самое не хочу».

– И много он прокатал? – поинтересовался я.

– Много, Самсон.

– А что же, он первый раз сел играть?