Майя Плисецкая - Тринадцать лет спустя Страница 17

В Хельсинкской опере полностью убедила меня постановка хореографа из Португалии (женщина!) Марилены Фонтура. Этот спектакль весь босиком. Без туфель. Хороша была Нина Хурванинен, чьему дарованию я всегда симпатизировала. Декорация — лишь лестница, вздымающаяся на театральные колосники. В этой постановке есть что-то от роббинсовской «West Side Story». Жестокость. Кровь. Поножовщина. Нравы городских предместий. Страшна сцена изнасилования Кармен несколькими подонками, когда их дружки держат рвущегося на помощь к своей возлюбленной Хосе. И всё средствами яркой хореографии. Средствами современного, но замешенного на вечной великой классике танцевального языка.

Если Долгушин, как и Матс Экк, канонически следует партитуре Щедрина, то португалка, не меняя порядка номеров, дважды использует сцену Тореро. Ее хореографическая концепция безупречно укладывается (кроме этого повтора) в партитуру «Кармен-сюиты».

Мне была интересна «женская точка зрения» на образ Кармен. На ее взаимоотношения с мужчинами. И их звериная, всеобщая похоть к ней.

Стокгольмский оперный театр любезно пригласил нас с Родионом на премьеру своей шведской «Кармен», поставленной Кеннетом Кварнстремом. Но сама Кармен на сцене отсутствовала. Лишь восемнадцать мужчин, восемнадцать танцоров, грезивших, желавших, ждущих, вожделевших неотразимой женщины по имени Кармен. Тут что-то было от Беккета, от его пьесы «В ожидании Годо». Всю пьесу этого Годо ждут, говорят о нем, судят, но он так и не появляется. И здесь мы Кармен не видим. Но спектакль о Кармен. Глазами, чувствованиями, воображением восемнадцати танцоров. Значит, можно и так?

Спектакль, очевидно, удался и имел успех.

А вот и недавняя австрийская версия «Кармен» Питера Браера. Спектакль на полный вечер. В двух актах. В городском театре Зальцбурга. А музыки у Щедрина только на один акт. Браер находит интересный ход. Он перемешивает нашу симфоническую «Кармен-сюиту» с оригинальными записями подлинных мелодий фламенко. Иногда они не просто соседствуют, но и накладываются друг на друга. Занятный эффект.

Труппа у Браера немногочисленная. И танцоры временами «сам и жнец, и на дуде игрец…». Балетмейстер стремится, сколь возможно, приблизиться к новелле Мериме. Цыганские напевы фламенко в том ему в помощь. В число действующих лиц он включает мужа Кармен (предшественника Хосе на любовном ложе) и путешествующего англичанина, у которого проституирующая Кармен крадет кошелек. Смертей тут и крови, как у Шекспира.

Я видела этот спектакль дважды. И оба раза напряжение, интерес ни на минуту не ослабевали. Хореографический язык Питера Браера совершенно самостоятельный. Он был хорошим классическим танцовщиком. И я несколько раз участвовала в международных Гала, где он танцевал с невразумительной, тусклой немецкой танцовщицей Вернон. Они все время ссорились. Она непрестанно цеплялась к нему, досадуя, что у публики он пользовался большим успехом. Вот уж не полагала я, что этот чисто классический танцор имеет такой мощный творческий хореографический потенциал. И такую безудержную фантазию.

Хороша была сама Кармен. Танцовщица из Румынии Кристина Ута — прима его зальцбургской труппы. Тут уж она не сходила со сцены два акта. Каких только бешеных сложностей не задал ей балетмейстер! Самое удивительное, что после обоих виденных мною представлений она оставалась цела и невредима. И весело щебетала с объемистой кружкой австрийского пива рядышком со мной в театральной кантине. Ни единого признака усталости на лице. Как техничен стал сегодня балет!..

Роль Хосе у Браера исполнял чернокожий кубинец Александр Переда (наверное, полукровка).

Грузноватый, с довольно тяжелым торсом, с курчавой головой. Покажи его фото на кинопробах — никогда не утвердят на роль Хосе. Но в движении, во взаимоотношениях с соперниками, с современной оторвой Кармен он становился, о чудо, — достоверен и правдив. Моментами трогателен. Почему не мог бы быть Хосе таким?..

Запомнился их любовный дуэт. Кармен внизу под тюремным решетчатым окном, пришедшая навестить Хосе, заточенного по ее вине на гауптвахту. У нее с собой длинный шарф. Она кидает его конец Хосе. Целомудренная эротическая любовная сцена через соединяющий их тела длинный шарф. Браво, Питер Браер.

Нашумела английская версия «Car man» (Car man означает «автомеханик»).

Действие сюжета Мериме перенесено в сегодняшние дни. В Лондон. Этот вариант на театре я не видела. Но запись на кассете DVD меня заинтересовала. И тут есть что-то свое. Непривычное, но по-своему убедительное.

Пора мне, верно, прервать свой рассказ о моих Кармен. Дошли до меня вести, что еще на выходе новые версии «Кармен-сюиты». С интересом жду их. Пускай удивят, озадачат меня новые хореографы.

Вернусь к приговору советского министра, что провальная, бесперспективная, обреченная на забвение «Моя Кармен» — пустотная, вредная затея.

Неправда. Прошедшие годы мне в помощь. В поддержку. В веру. Долгий век моей «Кармен-сюиты» еще, точно знаю, предстоит. Нет у меня сомнений.

Предстоит!..

Глава восьмая

Куда причалим завтра…

Представитель Российской Федерации при ЮНЕСКО Каламанов Владимир Авдашевич прислал нам с Щедриным официальное приглашение на открытие выставки скульптора Виктора Митрошина в помещении ЮНЕСКО в Париже. Мне даже предлагают торжественно разрезать ленточку. Пьер Карден обещал принять в вернисаже Митрошина деятельное участие.

Мы решили ехать.

Со скульптором Виктором Митрошиным я познакомилась через Собчака в дни, предшествовавшие проведению первого конкурса «Майя» в Петербурге. По желанию Собчака Чернин показал несколько работ Митрошина, которые мне сразу понравились. И сказал, что Митрошин обещал сделать скульптурный приз — Гран-при. Он будет вручен победителю. Гран-при на первом конкурсе завоевал француз Бенжамен Пеш. Он и увез изящную митрошинскую статуэтку к себе в Париж.

Я мало что тогда знала о скульпторе. Талантлив, самобытен — это для меня очевидно. Видела его работы на московской выставке. Услышала, что он из Челябинска. Внешность Виктора — большой русский медведь — к уральскому городу подходила. Но Челябинск, как писали наши газеты, город промышленный, тракторный, бетонный, атомный. Фабричные трубы, гарь, смог, радиация. И вдруг такая красотища, такие линии. Изящество и вкус уродились на задымленной, загазованной, облученной челябинской земле…

Мы с Родионом в парижском аэропорту. Нас приветливо встречают работники ЮНЕСКО:

— Митрошин с двумя своими помощниками уже несколько дней здесь. Монтируют выставку. Очень красиво. Ждем много именитых гостей. Собирается весь Париж…