Джон Кракауэр - В диких условиях Страница 17

Удивительно, но восьмидесятипятилетний старик принял нахальный совет двадцатичетырехлетнего бродяги близко к сердцу. Франц отнес свой скарб в камеру хранения, купил «Дюраван», оснастил его койками и оборудованием для путешествий. Затем он выехал из своей квартиры и разбил лагерь в предгорьях.

Франц обосновался в старом лагере МакКэндлесса, за горячими источниками. Он притащил несколько камней и устроил парковку для своего фургона, рассадил «для красоты» опунции и аморфы. А затем, день за днем, он принялся ждать возвращения своего юного друга.

Рональд Франц (по его просьбе я скрыл настоящее имя и дал ему псевдоним) выглядит удивительно крепким для человека, разменявшего девятый десяток и пережившего два инфаркта. Почти метр восемьдесят два сантиметра ростом, с мощными руками и бочкообразной грудью, он стоит прямо, не сутулясь. Уши у него непропорционально большие, равно как и грубые мясистые руки. Когда я вошел в его лагерь, он был одет в безупречно чистую белую футболку, старые джинсы с тисненым кожаным поясом собственного производства, белые носки и потертые черные мокасины. Его возраст выдавали только избороздившие лоб морщины и гордый, глубоко посаженный нос, на котором пурпурная филигрань сосудов смотрелась как искусная татуировка. Спустя год после гибели МакКэндлесса, его голубые глаза глядели недоверчиво.

Чтобы рассеять подозрения Франца, я вручил ему подборку фотографий, сделанных прошлым летом на Аляске, когда я прослеживал последнее путешествие МакКэндлесса по тропе Стэмпид. Первые снимки — пейзажи: кустарник, заросший путь, дальние горы, река Сушана. Франц изучал их в молчании, время от времени кивая, когда я рассказывал, что на них изображено. Судя по всему, он был благодарен за эти фото.

Но когда пришла очередь фотографий автобуса, он словно окостенел. На некоторых снимках видны были вещи МакКэндлесса. Как только он осознал это, его глаза затуманились, он сунул фотографии в мои руки, не досмотрев до конца, и ушел прочь, не обращая внимания на мои жалкие соболезнования.

Франц больше не живет в лагере МакКэндлесса. Наводнение размыло дорогу, он переехал на тридцать с небольшим километров по направлению к Боррего и разбил лагерь у одинокой тополиной рощи. Горячие источники О-боже-мой тоже остались в прошлом, снесенные бульдозерами и залитые бетоном по распоряжению Санитарной службы Долины Империал. По словам чиновников, это было сделано потому, что купаться в них было опасно для здоровья из-за микробов, плодящихся в теплой воде.

— Возможно, это и правда, — говорит клерк в магазине Солтона. — Но большинство считает, что они снесли источники, так как те привлекали слишком много хиппи и прочего сброда. Отличная уборка, если хотите знать мое мнение.

Более восьми месяцев с тех пор, как он попрощался с МакКэндлессом, Франц оставался в его лагере, всматриваясь в дорогу и ожидая возвращения Алекса. Накануне Рождества 1992 года, возвращаясь из Солтона, где он проверял почту, Рон подобрал двух автостопщиков. «Один парнишка был, думаю, с Миссисипи, другой — коренным американцем, — вспоминает Франц. — По дороге к горячим источникам я начал рассказывать им о моем друге Алексе и его путешествии на Аляску».

Внезапно, юный индеец перебил Рона:

— Его имя — случайно не Алекс МакКэндлесс?

— Да, это так. Вы с ним встречались?…

— Мне неприятно это вам говорить, мистер, но ваш друг погиб. Замерз насмерть в тундре. Только что прочел об этом в «Аутдоре».

Потрясенный Франц долго допрашивал автостопщика. Все совпадало. Случилось непоправимое, а МакКэндлесс больше никогда не вернется.

— Когда Алекс отправился на Аляску, — вспоминает Франц, — Я молился. Я просил Бога приглядеть за ним. Я сказал ему, что мальчик — особенный. Но он позволил ему умереть. И двадцать шестого декабря, когда я узнал о том, что произошло, я отрекся от Бога. Аннулировал членство в церкви и стал атеистом. Я решил, что не могу верить в Бога, который позволил случиться чему-то столь ужасному с таким парнишкой как Алекс. Я довез автостопщиков, вернулся в магазин и купил бутылку виски. А затем отправился в пустыню и выпил ее. Я отвык от алкоголя, и мне стало плохо. Надеялся, что виски убьет меня, но он не смог. Мне стало лишь очень, очень плохо.

Глава седьмая

КАРТЭЙДЖ

Там еще было несколько книжек… Одна из них — «Путешествие пилигрима», о человеке, который оставил свою семью, только там не говорилось, почему. Я много раз за нее принимался, в разное время. Написано было интересно, только не очень понятно.

Это правда, что многие творческие люди не в состоянии поддерживать полноценные отношения с другими, и некоторые из них очень замкнуты. Также верно, что иногда травма — тяжелая утрата или преждевременная разлука — подталкивала потенциально творческую личность к развитию черт характера, требующих относительного уединения. Но это не означает, что одиночные творческие поиски сами по себе патологичны. …

[З]амкнутость — это реакция, призванная защитить ребенка от последствий школьной дезадаптации. Если мы перенесем эту концепцию во взрослую жизнь, то увидим, что замкнутый ребенок может успешно развиться в личность, основной потребностью которой будет поиск смысла и закономерностей жизни, которые не целиком и даже не в первую очередь зависят от межличностных отношений.

Огромный «Джон Дир 8020» молчаливо высится в косых лучах заката, вдалеке от всего, окруженный полем наполовину сжатого сорго[27]. Грязные кроссовки Уэйна Вестерберга торчат из зева комбайна, словно тот — огромная металлическая рептилия, поглощающая свою добычу. «Ты передашь мне когда-нибудь этот чертов ключ? — сипит злой приглушенный голос откуда-то из внутренностей машины. — Или стоять с руками, засунутыми в чертовы карманы, — единственная работа, на которую вы все способны?» Комбайн сломался в третий раз за три дня, и Вестерберг отчаянно пытается заменить труднодоступную втулку, пока не стемнело.

Часом позже он вылезает — весь в грязи и соломе, но решив проблему. «Простите за накладку, — извиняется Вестерберг. — Мы тут постоянно работаем по восемнадцать часов. Я слегка озверел, сезон заканчивается, и не хватает рабочих рук. Мы очень рассчитывали, что Алекс успеет вернуться». Пятьдесят дней прошло с тех пор, как тело МакКэндлесса было обнаружено у тропы Стэмпид.