Ани Чоинг Долма - Меченая Страница 17

— Йеши, спаси меня! Ко мне внутрь забралась пиявка, она сосет мою кровь. Прошу тебя, вытащи ее!

— Что? Куда она забралась? Успокойся, о чем ты говоришь?

— Сюда, она сюда забралась…

Я указала пальцем на низ живота. Йеши посмотрела мне в глаза, потом вниз, потом снова мне в глаза. Она явно не верила своим ушам:

— Ты смеешься надо мной?

— Похоже, что я шучу?

— Ну–ка покажи…

Она кусает губы, закрывает рот рукой. Я поднимаю кверху подол платья и показываю штаны, все в пятнах крови. И тут Йеши Ламо — я от нее этого никак не ожидала — начинает смеяться, да так, что на первый взгляд это выглядит, будто она кричит. Йеши падает на кровать, обхватывает себя руками и не может остановиться. Никогда не видела, чтобы она так смеялась. В тот момент я ее ненавижу. Моя сестра — дура, я больше ничего ей не буду говорить. Я просто в ярости, готова выбежать из комнаты. Йеши Ламо пытается мне что–то сказать, но с ее губ срывается лишь истерический смех. Чтоб она задохнулась!

Но уже через минуту она роется в своих вещах, находит и протягивает мне кусок черного материала:

— Чоинг, дорогая, то, что с тобой происходит, совершенно нормально. Теперь это будет случаться каждый месяц. Это не страшно. Положи эту ткань в штаны, меняй ее каждый день, вот и все… Сегодня ты стала женщиной.

Она улыбается, а я улыбаюсь ей в ответ. Я слышала о месячных, но не представляла себе, что это такое. Мама никогда мне об этом не говорила. Один раз в моем присутствии о месячных упоминала двоюродная сестра. Мы все довольно застенчивые в отношении того, что касается нашего тела. До того, как родился мой младший брат, я была уверена, что малыши вылезают из маминого живота через пупок. Из–за этого я даже один раз подралась в школе с мальчишкой, который заявлял, что дети появляются откуда–то снизу, а моя мать мне все наврала… Я до сих пор стесняюсь говорить о таких вещах. А что о них говорить? Тело есть тело, вот и все.

Я чувствую себя усталой. Мне не нравятся эти месячные. К тому же пора бежать к Кунсанг Дечен, жене учителя. Она хотела со мной о чем–то поговорить. Сегодня утром, когда я вышла из кухни, она остановила меня:

— Чоинг, подожди, за тобой что, кто–то гонится?

— Эээ… нет…

Я застыла как статуя, с сухариком chapatti в руке. Ну вот! Буквально несколько минут назад меня уже отчитали на лестнице:

— Чоинг, с тех пор, как ты живешь в монастыре, я ни разу не видела, чтобы ты просидела на одном месте дольше десяти минут. Ты носишься как маленькая комета.

— Говорят, что если голодной собаке дать чечевицы, то она съест ее так быстро, что у нее заболит живот. Девочка все делает слишком быстро. И чаще всего не очень хорошо.

Никто не стал спорить со Злюкой. Монахини замолчали и с улыбкой посмотрели в мою сторону. Эта вредина своего не упустит… Но меня не трогают ее замечания, я научилась пропускать их мимо ушей. К тому же Злюка права: я на самом деле очень голодна, я изголодалась по жизни и по ласке, которой так долго была лишена.

— Зайди ко мне сегодня после обеда. Я буду тебя ждать около двух часов.

У меня были свои планы на это время, но я не осмелилась ослушаться. Сегодня в обед я собиралась остаться с нашими американскими гостями, которые приехали в монастырь накануне. На самом деле к нам почти каждую неделю прибывают посетители: я успела познакомиться с немцем и жителем Сингапура. Большинство из них все время улыбаются, и вообще у них такой вид, будто они переживают лучшие моменты в своей жизни. В Наги Гомпа все им кажется чудесным и необычным. Тут мы с ними похожи. Мне нравится помогать посетителям, показывать им окрестности монастыря. А они в благодарность всегда что–нибудь мне дарят. Например, Отто из Германии оставил мне две совершенно необычные вещи (я хранила их как величайшее сокровище): образец духов и — самое главное — набор путешественника, из тех, какие раздают в самолетах (в нем была крохотная зубная щетка, которая понравилась мне больше всего). Но конечно, не только это привлекало меня в иностранцах: общаясь с ними, я могла разговаривать по- английски. Я очень горжусь тем, что единственная из всех монахинь Наги Гомпа владела этом языком. В школе я выучила несколько выражений. Сначала с трудом выговаривала «thank you», «hello», «bread», потом, потренировавшись немного, смогла поддерживать некое подобие разговора. Мне удается очаровать иностранцев улыбками и маленькими глупостями, поэтому они уделяют немного времени тому, чтобы помочь мне с английским. Я очень хочу научиться нормально разговаривать на этом языке.

Итак, в два часа, после обеда, я стучусь к Кунсанг Денчен. Она сидит на кровати, в традиционных тибетских одеждах. Жена моего учителя очень красива и безупречно элегантна. За это я Кунсанг Денчен и люблю — и за многое другое тоже. Я одна из самых маленьких монахинь в монастыре, и Кунсанг Денчен обращается со мной с большой лаской и добротой. Сейчас перед ней стоит тарелка с пельменями memos. Я ем их очень редко; это кушанье обычно готовят для церемоний и особых случаев.

— Угощайся, я принесла momos для тебя. Повар приготовила их для английских гостей, и я немного припасла. Я же знаю, как ты их любишь.

Любимчик — так иногда в шутку называют меня другие монахини. Они делают это не из злости или зависти, просто подтрунивают надо мной, и я не сержусь на них: на самом деле они правы. Большинство монахинь приняли меня благожелательно, опекают меня, я стала особо приближенной помощницей учителя и его жены. И я не испытываю никаких угрызений совести по этому поводу, мне кажется, что все просто встало на свои места. Я заслужила это, отстрадав столько лет. День за днем внимание и забота учителя и его жены смягчают мою душу. Мое сердце тоже наполняется любовью, будто доброта передается от человека человеку. Учитель сказал правду: двери его дома всегда открыты для меня. Чем больше любви он мне дарит — а он никогда не скупится, — тем больше мне нужно. И все это понимают. Я не первая девочка в Наги Гомпа, которая истосковалась по любви и пониманию. Сейчас я провожу все больше и больше времени рядом с Тулку Ургьен Ринпоче. Однажды вечером я даже попросила его рассказать мне какую–нибудь историю, и он согласился — пусть даже ему и не очень хотелось, чтобы об этом кто–то узнал.

— Вчера наши гости сказали мне, что ты начала разбираться в английском. Это очень хорошо, дитя мое…

— Да, они дали мне несколько журналов, и я собираюсь сегодня вечером их почитать!

— Ты растешь, Чоинг. Ты смогла вернуть все, чего была лишена, и теперь пришло время для того, чтобы идти дальше. Я знаю, что у тебя сильная воля, и ты очень быстро учишься. Но если ты будешь уделять занятиям больше времени, то, поверь мне, это пойдет тебе только на пользу… Ты знаешь, я заметил, что ты читаешь молитвы все лучше и лучше, и хочу тебя за это похвалить. Но мне кажется, что тебе еще нужно поработать над техникой и голосом.