Алексей Митрофанов - Гиляровский Страница 17

Впрочем, среди рыбаков нравы были еще более жестокими. Вот, к примеру, сообщение из того же «Астраханского листка»: «С неделю назад у жителя Мало-Белинского острова С. Назарова была совершена кража сетей. В краже этой был заподозрен кр. И.Д. Кулеев, 29 лет, который 9 мая приехал на упомянутый остров и, будучи сильно избит ловцами, сознался в краже. Он сказал, что похищенное находится в лодке его товарища по лову рыбы кр. с. Старицы Черноярского у. Л.К, Медведева, 35 лет, находящейся у острова Бол. Белинского и что воровали они вместе.

Тогда ловцы, около 20 человек… отправились на место нахождения той лодки. Они нашли в ней часть похищенных вещей, избили и Медведева, а сами возвратились назад.

На другой день те же люди снова явились на остров Бол. Белинский к кр. С. Цареву, в избе которого находились под замком Кулеев и Медведев, самовольно арестованные жителями Бол. Белинского острова, ввиду их угроз убийством и поджогом. Вывели Кулеева и Медведева на двор, стали бить их палками, кирпичами и топтать ногами до потери сознания, а затем куда-то ушли.

В их отсутствие Кулеев, как более крепкий, пополз со двора в камыш, но Медведев остался на месте и его вскоре вернувшиеся избившие втащили в амбарчик кр. Царева и заперли там.

Медведев на другой день умер, не приходя в сознание, от нанесенных ему побоев. Кулеев помещен полицией в Зеленгинскую больницу».

Плюс к этому — предания о разбойнике Степане Разине, который тоже был то ли злодеем, то ли благородным рыцарем — поди пойми. Во всяком случае, на Нижней Волге о нем складывали гимны. И не только о нем — даже о детях Разина:

Как во городе во АстраханиПроявился тут детинушка незнамый человек.Чисто, щепетко во Астрахани похаживает,Смур кафтанчик, черной запанчик нараспаску, гуляет,Плат персидский кушачок во правой руке несет,Черну шляпу с прозументами на русых кудрях,Вострой сабелькой булатной подпирается идет.Никому этот детинушка не кланется,Ни штабам, ни офицерам челом не бьет,К астраханскому губернатору под суд нейдет.Увидал же его губернатор из высокого окна,Закричал он, губернатор, своим голосом:«Ох гой еси, ребята, мои верные слуги!Вы подите, приведите удалого молодца».Они взяли, подхватили на высокой горе,На высокой на горе, во царевом кабаке,Проводили же детинушку к губернатору на двор,Выходил же губернатор на высокое крыльцо,И стал же губернатор детинушку выспрашивати:«Ты скажи, скажи, детинушка, незнамый человек,Али питерский, казанский или астраханский?»— «Я не питерский, не казанский и не астраханский,Заутро мой батюшка к тебе в гости будет».Поутру-то раным-ранехонько сверху лодочка бежит,На той ли же на лодочке немного людей,На счет полтораста человек,Приворачивайте-ка, ребята, к городу Астрахани,Приколочки ударим пихтовые,Причалим мы лодочку причалами шелковыми,Мы остроги и тюрьмы все по камню разберем,С астраханского губернатора с живого кожу сдерем».

Да что там говорить — сам Пушкин восхищался этим деятелем:

Ходил Стенька РазинВ Астрахань городТорговать товаром.Стал воеводаТребовать подарков.Поднес Стенька РазинКамки хрущатые,Камки хрущатые —Парчи золотые.Стал воеводаТребовать шубы.Шуба дорогая:Полы-то новы,Одна боброва,Другая соболья.Ему Стенька РазинНе отдает шубы.«Отдай, Стенька Разин,Отдай с плеча шубу!Отдашь, так спасибо;Не отдашь — повешуЧто во чистом поле,На зеленом дубеДа в собачьей шубе».Стал Стенька РазинДумати думу:«Добро, воевода.Возьми себе шубу.Возьми себе шубу,Да не было б шуму».

Это уже не удалец-разбойник, а какой-то высокомудрый дипломат.

Словом, граница между беззаконием и законностью была в городе Астрахани размыта. И наш герой это почувствовал. Поселился у гостеприимного Орлова, ел, пил, спал и ничегошеньки не делал. Но и не задавал лишних вопросов. За это его даже взяли на своеобразную лодочную прогулку.

«Волга была неспокойная. Моряна развела волну, и большая, легкая и совкая костромская косовушка скользила и резала мохнатые гребни валов под умелой рукой Козлика… По обе стороны Волги прорезали стены камышей в два человеческих роста вышины, то широкие, то узкие протоки, окружающие острова, мысы, косы… Козлик разбирался в них, как в знакомых улицах города, когда мы свернули в один из них и весла в тихой воде задевали иногда камыши, шуршавшие метелками, а из-под носа лодки уплывали ничего не боящиеся стада уток.

Странное впечатление производили эти протоки: будто плывешь по аллее тропического сада… Тишина иногда нарушается всплеском большой рыбины, потрескиванием камышей и какими-то странными звуками…

— Что это? — спрашиваю.

— Дикие свиньи свою водяную картошку ищут.

Какую водяную картошку, я так и не спросил, уж очень неразговорчивый народ!»

Взяли секретный груз (рыба, икра), дальше поехали. Сгрузили. Снова оказались в доме у Орлова. Отметили успех предприятия.

«Ввалилась вся команда. Подали еще ложек, хлеба и связку воблы. Налили стаканы, выпили.

— Ешь, а ты икру-то хлебай ложкой!

Я пил и ел полными ложками чудную икру.

Все остальные закусывали воблой. — Ваня, а ты же икру? — спросил я.

— Обрыдла. Это тебе в охотку.

Подали жареную баранину и еще четвертную поставили на стол.

Пьянствовали ребята всю ночь. Откровенные разговоры разговаривали. Козлик что-то начинал петь, но никто не подтягивал, и он смолкал. Шумели… дрались… А я спал мертвым сном. Проснулся чуть свет — все спят вповалку. В углу храпел связанный по рукам и ногам Ноздря. У Орлова все лицо в крови».

Тут наш герой почувствовал, что ему все это порядком надоело. Он в очередной раз решил поменять место проживания.

«Я встал, тихо оделся и пошел на пристань».

Как всегда, не прощаясь.

И вот Гиляровский в Царицыне (нынешний Волгоград), некогда колоритном нижневолжском городе, а ныне — сплошь застроенном послевоенными домами. Зачем сюда приехал — снова непонятно. Никаких знакомых, никаких перспектив.

«В Царицыне пароход грузится часов шесть. Я вышел на берег, поел у баб печеных яиц и жареной рыбы.

Иду по берегу, вдоль каравана. На песке стоят три чудных лошади в попонах, а четвертую сводят по сходням с баржи. И ее поставили к этим. Так и горят их золотистые породистые головы на полуденном солнце.