Анатолий Трофимов - Повесть о лейтенанте Пятницком Страница 17

- Василий Севостьянович, не мне судить о том, что вы пишете. Да и мало что понял. Но вот,- в голос Романа вплелись мягкие нотки упрека,- но вот о гибели, право, совсем ни к чему...

Возможно, Будиловский не расслышал всего, приступ откровенности продолжался:

- У Нади больное сердце. Врачи запретили рожать, а она хотела и родила, и едва не померла при этом... Последний год жили в Слониме, война застала нас в разных местах: меня - дома, Надю - в Минске, сына... Ему девять исполнилось. Алеша был в пионерском лагере. В первый же день лагерь вместе с ребятишками оказался у немцев... Я находился ближе к Алеше, но вывезти не смог. Этого тогда никто не смог. Надя не хотела понять: как так - не смог? Сам - вот он, а сын... Не дай бог тебе, лейтенант, когда-нибудь видеть ненависть в глазах любимой женщины... Меня направили в часть, Надя с райкомом осталась в лесу. Три года ничего не знали друг о друге, и вот письмо... В Йодсунене получил. Надя счастлива, она снова с Алешей... Этот Алеша родился у нее от командира партизанского отряда...

Наступившее молчание нарушил Пятницкий.

- Н-не знаю, Василий Севостьянович... Нашлась, жива, счастлива... Когда любишь, наверное, радоваться надо... Чего ее винить. Война виновата. Были бы рядом - ничего бы этого не было. У нас вон соседка... Провинился муж, она топором его... Вылечился, живут...

Удивление, ироничную заинтересованность Будиловский выразил весьма неприметно - всего лишь приподнял бровь. Сказал со значением:

- Топор топору рознь, лейтенант..

Скрытая ирония задела Романа, и он выпалил бесцеремонно и даже дерзко:

- Вы же мужчина, отец... На кого еще было ей надеяться?

Приподнялась и вторая бровь. Тон Романа, вероятно, возымел действие. Будиловский отреагировал виноватым голосом:

- Пойми же, лейтенант, обстановка такая была, не мог я вывезти Алешу.

- А сейчас другая обстановка. Вот-вот Гитлеру шею свернем. Может, Алеша ваш там, в неволе. Вот и надо отцу ради сына, ради всех... А вы жену смертью своей стращаете, себе в голову черт-те что неразумное... Порвите письмо, Василий Севостьянович.

Будиловский потер кулаком надглазницы, взял у Романа письмо и с непонятной интонацией произнес:

- Ладно, лейтенант... Слишком многое мы рвем поспешно... Погодим.- С последним словом он положил ладонь на колено Пятницкого и, словно забыв обо всем, что говорилось, спросил: - Не думал, как, чем или кем можно пушки к берегу подтянуть, на прямую наводку?

Может, за разговором он и впрямь отмяк душой? Пятницкий сказал после паузы:

- Думал. С младшим лейтенантом Коркиным советовался. Предлагает повозку Огиенко приспособить. Ну, как крестьяне плуги на пашню возят. Сошники к повозке веревкой прикрутим, в повозку - снаряды.

- Учитывая возможности старой кобылы,- вздохнул Будиловский,- более двух пушек не успеем, да и то при условии, что противник не обнаружит. А надо бы все.

- А что, может, и вытянем,- посветлел Роман от враз посетившей его идеи.- Вот схожу в батальон, а потом доложу вытянем или не вытянем.

Глава одиннадцатая

Командирам рот батальона Мурашова и представителям поддерживающих средств велено было собраться на КП батальона в шестнадцать ноль-ноль. В назначенное время Пятницкий был уже там.

Оставив сопровождавшего разведчика Шимбуева у входа в блиндаж, Пятницкий протиснулся поглубже и лицом к лицу столкнулся с Игнатом Пахомовым. Тараща обрадованные глаза, Игнат облапил Романа "чугунными ручками" и с такой душевностью давнул его, что затрещали швы полушубка.

- Ромка? Опять вместе? Пехоте-матушке штаны поддерживать?

- Что, пуговицы пооблетали? - улыбнулся Роман, освобождаясь от объятий Пахомова. Но тут же согнал улыбку, увидев изменившееся, ставшее злым лицо приятеля.

- Пооблетали, Ромка,- короткой хрипотцой ответил Игнат.- Видел на льду? Мою роту еще не так ужалило, а в других...

Роман поднял взгляд, хотел что-то сказать в ответ и не сказал. Не нужны тут слова. Даже самые-верные. Когда убивают людей, облегчающих слов нет. Только и сделал, что похлопал Игната по плечу. И уж потом обратил внимание на его погоны.

- Вчера приказом...- объяснил Игнат.- Опять у нас ротного ранило. Не сильно, правда, может, вернется.

Судя по дыркам в зеленом сукне, полевые погоны Пахомова еще недавно были капитанскими, возможно, принадлежали некогда командиру батальона Мурашову, теперь на них, изрядно мятых, неумелой рукой было пришпилено по одной звездочке.

Сколько же времени прошло, как встретился с сержантом Пахомовым? Офицер уже, ротой командует...

- Поздравляю, Игнат, поздравляю,- с искренней радостью сказал Роман,обскакал ты меня. Пока до Кенигсберга дойдем - полк получишь.

Наконец собрались все. Командир батальона Мурашов коротко знакомился с офицерами поддерживающих подразделений, уточнял их задачи, не забывая потрясти и своих командиров рот. Среди поддерживающих артиллеристов был даже командир взвода управления бээмовской системы - батареи двеститрехмиллиметровых пушек-гаубиц. Майор Мурашов, теребя картинные усики, с улыбкой сказал ему:

- Гляди, лейтенант, по льду не завали. Не то моим мужичкам через Алле вплавь придется.

Бээмовец принял эту полушутку и, не дожидаясь расспросов о его огневых возможностях, такой же полушуткой ответил и доложил одновременно, чем располагает:

- По льду, товарищ майор, мне нет интереса. В моем распоряжении всего пять снарядов.

- Пять? - не огорчившись, переспросил Мурашов.- Пять - это полтонны. Не так уж мало. Начнем - положи их чик-в-чик по второй траншее. Полную-то подготовку можешь, чтобы немцам сразу капут сделать? - И уже к Пятницкому: - У вас, лейтенант, как с боеприпасами?

- Хватит всю Пруссию перепахать,- с простодушной гордостью ответил Пятницкий, смутно догадываясь, что благо в виде двух боекомплектов свалилось на их батарею не от переполненности армейских складов, не от избытка там боеприпасов, а в силу каких-то высших соображений фронта.

Так оно и было. Придавая великое значение скорейшему выходу центральных армий фронта к морю, а значит, и расчленению Восточно-прусской группировки противника, командующий Третьим Белорусским фронтом выкроил из своих заначек несколько вагонов боеприпасов для этих армий, и толика их досталась седьмой батарее

- Перепахать-то хватит,- повторил Пятницкий,- только вот...

- Договаривай,- насторожил внимание Мурашов.

- Наши "зисы" там,- Роман показал затылком,- полтора километра до них, а для дела сюда бы надо.

- На прямую? Да я бы расцеловал тебя. Только куда на "студерах"? Всех гансов переполошишь,- усмехнулся Мурашов.

- На руках.

Мурашов досадливо отмахнулся:

- Это из области фантазии, лейтенант. В гору, по размазне?