День ВМФ - Владислав Март Страница 17

можем развивать скорость, потому что корабль старый. Но другие и того хуже. Далее была речь про то, что «Неукротимый» всегда попадает в какие-то истории. На флоте первый год судно не имеет названия, проходит испытания. Дальше по факту дают название с учетом того что случалось за год. Такой юмор военно-морской. «Неукротимый» вечно прётся в шторм или какую-то прочую засаду и героически бьётся с трудностями. Потому и назвали так. Хреновое место для службы. Я концентрировался на речи Сани чтобы как-то контролировать рвотные позывы и головную боль. «Что же тогда происходило на «Беспокойном» в первый год?» – нашёл я что спросить. «А, ерунда, там просто был грипп у команды и карантин» – Саня вдруг засобирался и выскочил, закрывая рот ладонью, не прикрыв дверь, прихватил моё полотенце. Я растолкал лежащего на столе Сергея и предложил идти в медотсек, там места больше. Сергей ответил, что надо. «Медотсеки в центре корабля проектируются, а в центре качает меньше», – эта информация от Сергея оказалась важной. Хоть кто-то слушал лекции. Мы натурально держась за стены медленно шли до амбулатории. В коридоре качка была видна лучше. Стены просто наклонялись из стороны в сторону. Трудно было перешагнуть через высокий межотсечный порог. Это нужно было делать в момент, когда корабль возвращался в вертикальное положение. Пока он заваливался по очереди на бока мы ползли по стенам до следующего порога и так до амбулатории. Васи не было. Мы заняли столы в «серёгином» положении. Я сел неаккуратно в фазу заваливания на борт и уронил на пол журналы и все бумаги со стола. В иллюминатор было больно смотреть. Серые волны то достигали середины стекла, то уходили куда-то под самое днище, и мы видели небо в таких же серых облаках. О завтраке даже не заикались. Меня так и не вырвало, но голова раскалывалась. Мозг в ней с каждой волной сначала прижимался к лобной кости, затем неспешно к затылку со следующей волной. Вперёд был позыв на рвоту, назад усиливалась боль. Цикл повторялся каждые секунд пять. Время шло и я отметил, что цикл стал длиннее, семь секунд и больше. Тошнота исчезла, я попил воды из крана. Головная боль и шаткость походки остались, стены по-прежнему «ходили», но жить уже было можно. За иллюминатором вода больше не плескала на нас и светило солнце. Мы открыли окошко и запустили свежий воздух. Было почти время обеда. В туалете половина отсеков с унитазами была ещё занята матросами. Они блевали. Было сложно сосредоточиться и попасть струёй в дыру. Пол наклонялся немного, а звуки отвлекали. Я умылся и с удивлением почувствовал голод, несмотря на весь этот трэш, я бы перекусил. Сергея пришлось уговаривать и он не особенно прикоснулся к еде. Вестовому всё было по барабану, его лишь немного заносило с подносом. На столах были подняты деревянные бордюры и мы следили как тарелки медленно пытаются от нас уехать. Всё приходилось слегка придерживать. Мичманов за обедом было только двое и они были одеты как полагается. С аппетитом пообедав я полностью восстановился и приноровился шагать по коридору странной походкой. Сергей вернулся к столу и лёг на него грудью. Я хотел было пошутить, что флот не для него, но сдержался. Посетителей в амбулатории не было и я вернулся в кубрик. Там с сумкой «Пума» стоял новый жилец. Контрактник с «Дружного», вечером его перевели к нам на период похода, ночевал он внизу. Сейчас ему отвели Сашино место. Потому что, как он сказал, корабль не выходит с неукомплектованным составом. Новенький Фёдор был старше всех обитателей кубрика, главный корабельный старшина, я бы принял его за мичмана по лицу. Он работал вместе с Саней, но не был таким чумазым и пользовался собственным полотенцем. Более того, он не жаловался на качку и предложил сыграть в шахматы на Адмиральском часе, которые принёс с собой. Слегка придерживая крайние ладьи руками, мы играли на кровати Азамата, которого вызвали по громкой связи в его «БЧ». Силы наши были равны и от этого интерес к шахматам только рос. Фёдор аж сиял от того, что игра хорошая, вероятно, давно не играл.

– Федь, а что это за история с потерянным «телом»? – расширял я свои познания о службе на флоте и развивал фигуры на доске.

– На учения из Кронштадта пригоняют подлодку, а мы все её ищем, – отвечал сосед – лучше всего ищет «тело», такая радиоэлектрохренатень размером с Фольксваген Гольф. Её корабль спускает и таскает на длинном тросе. «Тело» ищет подлодку, которая прячется.

– Разве по международным конвенциям не запрещено на Балтике размещать подлодки? – спросил я какой-то не к месту умный вопрос.

– Может и запрещено, но до прошлого года «Неукротимый» быстрее всех её находил, потому что остальные корабли свои «тела» давно потеряли. Самый был боевой корабль в базе.

– А сейчас что? – я сделал делал шах конём.

– Ничего. «Неукротимый» тоже «тело» потерял весной.

– А почему не меняют, новое оборудование не устанавливают? – мы не отрываясь смотрели на доску.

– ВМФ – страна чудес, вышел в море – и исчез – ответил Фёдор и снял моего коня.

Вдруг до меня дошло, что если корабль «укомплектован», то здесь и Валера. После ничьи я зашёл проведать Сергея и предложил найти начмеда. Сергей дал понять, что его лучше не беспокоить, он уже лежал в изоляторе, от помощи отказался. Сам он недавно давал пришедшему матросу парацетамол «от головы», но записей никаких не делал. Перешагивая через высокие и уже совсем мало качающиеся пороги секций коридора, я нашёл дверь каюты Валеры. Путь указал лейтенант-блондин.

– Тук-тук, Валера, это студент – я стоял прислушиваясь, – Тук-тук, у нас есть какие-то задачи в этом походе?

– Иди на хрен, студент, отдыхай. Сегодня плохо. Завтра учения, тоже не приходи. Пока. Давай. – голос начмеда был вялый. Мне подумалось, что это больше связано с ординатурой, а не со штормом. Качка по мне так полностью прекратилась как раз, когда я стоял под дверью. Как они собираются служить с таким слабым вестибулярным аппаратом? А может и не собираются. А может и не ординатура. Я ушёл в кубрик. Соседи вывели меня на открытую палубу, мы стояли и смотрели на расходящиеся клином длинные волны за кораблём. На нос выйти было нельзя. На корме кроме нас никого не было. Фёдор курил, Азамат потягивался, Саня говорил, что на двух котлах идёт хорошо. Больше не было никого, даже чаек. Ни берега, ни качки, ни дежурного в том месте, где раньше лежал трап. Было легко и спокойно. На горизонте море почти сливалось с небом, стальным