Дики Церинг - Мой сын Далай Лама. Рассказ матери Страница 17

Когда Лхамо Дондупу было чуть больше двух лет, наш дом в Такцер посетила группа монахов, находящихся в поиске четырнадцатого Далай Ламы. В нее входили Лобсанг Цеванг, цедун (правительственный чиновник), Кхецанг Ринпоче (который впоследствии был до смерти замучен китайцами) и другие.

В первый раз они посетили нас в одиннадцатом или двенадцатом месяце во время обильного снегопада. Выпало около четырех футов снега, и, когда они приехали, мы были заняты расчисткой снега. Мы никого из них не узнали, но поняли, что они, должно быть, из Лхасы, а они не стали рассказывать нам о своей миссии.

Они свободно говорили на нашем диалекте, поскольку уже три года занимались поисками Далай Ламы в наших краях. Им было сказано, что они найдут Его Святейшество ранним утром в месте, которое будет все в белом. Поисковая группа остановилась у нашего дома; они сказали, что сбились с пути по дороге в Санхо, и попросились на ночлег. Я угостила их чаем, домашним хлебом и вяленым мясом. Рано утром на следующий день они тепло попрощались с нами и настояли на том, чтобы заплатить за гостеприимство и корм для лошадей. После их отъезда я узнала, что они искали Его Святейшество, но нам никогда не приходило в голову, что они преднамеренно посетили наш дом.

Через три дня группа вернулась. На сей раз они сказали, что едут в Цонку и попросили показать им дорогу. Муж пошел проводить их, и они отбыли. Еще через две недели они появились в третий раз. Теперь Кхецанг Ринпоче принес на веранду, где играл Лхамо Дондуп, два жезла и поставил их в углу. Наш сын подошел к ним, один отложил в сторону, а второй взял в руки. Он легонько ударил им Ринпоче по спине, сказал, что этот жезл принадлежит ему, и спросил, зачем Кхецанг Ринпоче взял его. Члены группы обменялись многозначительными взглядами, но я не поняла ни слова лхасского диалекта, на котором они говорили.

Какое-то время спустя я пила чай, сидя на канге, когда ко мне присоединился Кхецанг Ринпоче. Разговаривать с ним было легко, ибо он свободно владел как диалектом цонка, так и китайским. Тем временем Лхамо Дондуп засунул руку под тяжелое меховое облачение Ринпоче и, казалось, подергал за одну из его парчовых рубашек. Я побранила его и велела прекратить беспокоить гостя. Он же вытащил из-под рубашки Ринпоче четки и заявил, что они принадлежат ему. Кхецанг Ринпоче мягко ответил, что эти четки уже старые и что он даст ему новые, но Лхамо Дондуп уже надевал их. Позже я узнала, что эти четки были подарены Кхецангу Ринпоче тринадцатым Далай Ламой.

Тем же вечером ламы из поисковой группы вызвали нас к себе. Они сидели на канге в своей комнате. Перед ними была ваза с леденцами, две нити четок и два дамару (ритуальных ручных барабана). Они предложили сыну вазу с леденцами, из которых он выбрал один и дал его мне. Затем он подошел и сел рядом с ними. С самого раннего возраста Лхамо Дондуп всегда садился вровень с кем бы то ни было, а не у ног, и люди говорили, что я порчу ребенка. Затем он взял со стола четки и барабан, которые, как оказалось, принадлежали тринадцатому Далай Ламе.

Наши гости дали нам с мужем чашу с чаем и вручили ритуальные шарфы. Они настаивали, чтобы я приняла деньги как выражение их признательности за мое гостеприимство. Я отказалась, но они велели мне взять их как счастливый знак. Они сообщили, что ищут четырнадцатого Далай Ламу, который, по их убеждению, должен был родиться где-то в Цонке. Всего было шестнадцать кандидатов, но, по правде говоря, они уже приняли решение, что это мой сын. Тем вечером Лхамо Дондуп провел в их обществе три часа. Позже они сказали мне, что говорили с ним на лхасском диалекте и он отвечал им без затруднений, хотя никогда ранее не слышал его.

Затем Кхецанг Ринпоче отвел меня в сторону и, называя меня «Мать», сказал, что, возможно, мне придется оставить свой дом и переехать в Лхасу. Я ответила, что не хочу никуда ехать, так как не могу оставить дом без присмотра. Он возразил, сказав, что я не должна так говорить, потому что мне все равно придется ехать, когда наступит время, и добавил, что мне не следует беспокоиться о доме и что, если я уеду, то буду жить в комфорте и не буду ни в чем нуждаться. Он собирался нанести визит губернатору Цонки Ма Бу-фану и сообщить ему, что в Цонке родился Далай Лама и они намерены забрать его в Лхасу.

Когда ранним утром следующего дня визитеры готовились к отъезду, Лхамо Дондуп прижался к Кхецангу Ринпоче и со слезами стал умолять взять его с собой. Ринпоче принялся утешать его, обещая вернуться через несколько дней и увезти его. Затем он низко поклонился и коснулся своим лбом лба мальчика.

Группа еще раз приехала к нам после встречи с Ма Бу-фаном. На, этот раз они сказали, что осталось три кандидата на пост Далай Ламы. Все три мальчика должны поехать в Лхасу, и один из них будет избран у изображения Дже Ринпоче. Записки с их именами положат в сосуд и выберут нужную с помощью пары золотых палочек для еды.

На самом деле они уже остановили выбор на моем сыне. Я опять ответила, что не могу поехать, после чего Кхецанг Ринпоче поговорил со мной по душам и сказал, что хочу я того или нет, а мне придется отправиться в Лхасу. Он подтвердил, что мой сын – четырнадцатый Далай Лама, но велел никому об этом не говорить.

Через четыре дня к нам прибыли четверо посланников Ма Бу-фана, сфотографировали наш дом и семью и заявили нам, что на следующий день по приказу Ма Бу-фана мы должны отправиться в Цонку. Я была на девятом месяце беременности и сказала, что не в состоянии ехать. Они ответили, что это очень важно и не подлежит обсуждению, и добавили, что вызваны семьи всех шестнадцати кандидатов.

Дорога верхом до Цонки заняла восемь часов. В пути мне было очень плохо, и каждый час или около того приходилось устраивать привал. Как только мы добрались до Цонки, нас разместили в гостинице. Мой муж и его дядя отвели сына в резиденцию Ма Бу-фана. Там всем детям было приказано сесть на стулья полукругом. Все прочие дети расплакались и не отпускали рук своих родителей, а мой сын с необычайным для своего возраста достоинством направился прямо к единственному свободному месту и расположился на нем.

Когда детям предложили леденцы, многие набрали по целой горсти, а мой сын взял только один и немедленно отдал его дяде мужа. Затем Ма Бу-фан спросил Лхамо Дондупа, знает ли он, кто с ним говорит, и он ответил без колебаний, что этого человека зовут Ма Бу-фан.

Ма Бу-фан сказал, что если среди присутствующих и есть Далай Лама, то это именно этот мальчик, брат Такцер Ринпоче, что он очень отличается от других своими огромными глазами и разумными речами и поступками и обладает не по годам развитым чувством собственного достоинства. Он отпустил все прочие семьи и велел мне и мужу задержаться в Цонке на несколько дней.