Григорий Александров - Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа Страница 17

Чаплин замечательный, и когда мы с ним мочились у забора, он рассказал, что стал стар и пердит много и что приходится громко кашлять. Чтобы не слышали окружающие.

Ну вот, я, кажется, и кончаю с горестями и печалями, и бодрость и радость опять возвращаются ко мне, и они будут залогом моих обещаний хороших писем.

Посылаю Вам четкую фотографию и думаю, что Аризонские могут при случае пойти в печать. Качество их неважно оттого, что увеличены с кадров.

Виделись с мистером Шульцем, вашим дядей. Организуем и агитируем за Ваш приезд.

Ваш дядя хороший… шлет привет и ждет Вашего приезда. Пишите и спрашивайте.

Ваш Гриша.

Дуглас Фербенкс в роли Робин Гуда. В честь знаменитого американского актера Григорий Александров назвал своего единственного сына.

Г. ГАРБО – Г. АЛЕКСАНДРОВУ

To my love Grigory. Hollywood 1930.

Тут комментарии намного, конечно, превысят объем не нуждающегося в переводе документа. Ибо фото Г. Гарбо в профиль с такой, написанной губной помадой, подписью «звезды» украшало, по утверждению александровской родни, внуковское поместье. Каждый раз, говорили они, когда знаменитая шведка являлась на голливудскую виллу советских киношников, Эйзенштейн и Тиссэ, чувствуя себя лишними, скромно удалялись.

С другой стороны, А. Монтегю, решительно несклонный к какой-то фантазии, утверждает, что Г. Гарбо заявилась к «советским» только однажды. И когда они пожаловались ей, что устали от обрушившихся на них приемов и банкетов, посоветовала делать, как она:

– Приглашения, чтобы на вас не обижались, принимайте, а сами не ходите: никто на таких массовых мероприятиях не замечает чьего-то отсутствия.

– Ну, раз уж не замечают отсутствия Гарбо, – подумали трое наших, – то почему и нам так не сделать?

И перестав бегать по приемам, углубились в работу над сценарием о Зуттере…

Впрочем, А. Монтегю мог всего и не знать. Но могла ли Л. Орлова, тоже, кстати, любившая сниматься в профиль, терпеть такое, да еще помадой, признание Г. Гарбо мужу? Но, во-первых, оно было сделано за три года до ее судьбоносной встречи с Александровым. А во-вторых, может, наоборот, льстило ее женскому и актерскому самолюбию.

И последнее – опять же от «парижского» внука режиссера. Он вспоминает, что, когда пытался вызвать деда на откровенность по поводу «губной помады» Г. Гарбо, тот, помолчав, сказал лишь два слова: «Мы дружили». Григорий Васильевич был не особенно открытым человеком, особенно если это касалось женщин».

И еще одно внуко-внуковское, если так можно выразиться (все, о чем говорил внук, происходило во Внукове) наблюдение: «По телевизору дед смотрел только программу “Время”, да и то, по-моему, из-за прогноза погоды. Мне часто казалось, что, сидя перед телевизором, он на самом деле где-то далеко, то ли в Мексиканских прериях, то ли на Монпарнасе, а может, в компании Г. Гарбо».

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

Голливуд, 22 июля 1930 г.

Перл!

Вы в общем счете мерзавка, потому что думаете обо мне плохо и не пишете писем. Вы же знаете, что Эйзен писем, получаемых им, никогда не показывает, и близко к ним не подпускает. Не должен же я из-за этого страдать! У!!!

А мне трудно писать, когда неизвестно, как человек к тебе относится. Так вот, пожалуйста, пишите.

Мне Совкино прислало сегодня телеграмму, чтобы высылал материалы по тонфильму. Я завтра, что смогу, вышлю. Но хорошо было бы, если бы Вы пошли к Рютину (председатель правления Совкино. – Ю. С.) или Шведчикову (председатель тогдашнего ГУФК. – Ю. С.) и спросили, что они понимают под материалами и какой отраслью больше всего интересуются.

Я ведь не знаю, интересует ли их математическая сторона дела или оборудование и архитектура театров или ателье или лаборатория.

Я понимаю, что все это нужно, но что нужно срочно, хотел бы я знать.

Я не хочу рекомендовать систем и способов работы по тонфильму, пока не испытаю на собственной шкуре их качество и недостатки.

В Голливуде около трехсот кинематографических компаний, все они отличаются в своих способах работы чем-нибудь незначительным, но незначительность в кинематографической работе иногда бывает существенной.

Вот почему мне нужно время, чтобы разобраться.

Сегодня я сидел на съемке у фон Стеренберга (тот, что «Доки Нью-Йорка» и «Подземный мир» делал)[168].

Меня всегда удивляла спокойная манера его картин, и я не мог представить, как это в ателье можно добиться такого спокойствия, такого тонкого внимания к режиссерской работе.

Сегодня я это понял. Организация, дисциплина, мастерство помощников, буквальное мастерство, система съемки в целом – все это позволяет режиссеру сидеть спокойно в кресле и высказывать свои пожелания еле слышным голосом.

Когда Стеренберг думает, он закрывает глаза, и тишина воцаряется в ателье.

А какая красота со светом! Сегодня снималась сцена в кабаке. Декорация среднего размера, но только для верхнего света, для контражура, поставлено 120 прожекторов. У нас в «Октябре» на площади у Зимнего дворца было столько же. А тут только для контражура!

Разумеется, прожектора все не горят. Они стоят для того, чтобы в любую минуту, без шума, без перестановки, поворотом выключателя можно было дать свет из любого места.

Картина называется «Марокко», из жизни колониальных войск. Какой типаж в Голливуде! Каждое лицо годно для большой роли.

И как странно! Здесь картины снимают в пять, шесть недель, а в ателье во время съемок работают в три, в четыре раза медленнее нас.

Сегодня снимали крупный план Адольфа Менжу. 25 минут ставили аппарат, 50 минут режиссировали и три часа снимали один план.

В чем дело? Я много думал и выяснил. Оказывается, наше время в русской работе отнимает неналаженность обслуживающего аппарата и неправильная система съемочной работы. Когда опыт подкрепит мои выводы, пришлю на эту тему статью.

Кстати, о статьях. Все, что обещал написать, я написал. Но почти по всем статьям требуется проверка на опыте. Вы сами понимаете ответственность за предполагаемые художественные и технические системы, потому-то они и должны быть проверены.

Что касается статьи о Чаплине, то тут вина моя состоит в том, что не отправил ее тогда же, когда она была написана. Теперь наши встречи с Чарли учащаются, дружба крепнет, и материалы к статье о нем все прибавляются и все становятся интереснее.

Завтра он, его подруга и его друзья приходят к нам на блины. Так как блины умею делать только я, то мне это и предстоит.