Василий Чуйков - Миссия в Китае Страница 17

Я снова и снова думал о предстоящей работе. Ведь ехал я к человеку (я имею в виду Чан Кайши), которому ни в чем нельзя было доверять. Ехал с задачей помогать ему вести военные действия с агрессором, который напал на его родину. Казалось, чего же проще! Но мы знали, что Чан Кайши ведет войну с Японией, находясь в едином фронте с коммунистами, которых считает своими главными врагами. Ехал к маклеру, к торговому меняле, который при соответствующем стечении обстоятельств не задумываясь предал бы агрессору родину и свой народ. Ехал, учить его патриотизму? Нет, ехал помочь китайскому народу выбросить с его земли иноземных захватчиков.

Скажут: вот, дескать, благодетель. Разве не в интересах Советского Союза было вести войну с Японией руками китайцев? Это приходилось мне слышать и в те годы, и позже. Но против Советского Союза Япония так и не выступила даже в самые трудные для нас годы войны, а Китай топила в крови. С этим очевидным и неоспоримым фактом нельзя не считаться тем, кто в какой-то мере хочет быть объективным.

Челюсти тигра

Изучение документов и материалов о положении в Китае могло бы занять длительное время. Но меня торопили. Отъезд был назначен на декабрь 1940 г. Моего предшественника, военного атташе СССР в Китае П. С. Рыбалко, уже отозвали в Москву.

Откровенно говоря, я ехал в Китай со смешанными чувствами. Я ожидал, что основные военно-политические события развернутся на наших западных границах, и, естественно, мне хотелось использовать свой командирский опыт на этом главном направлении. К тому же было трудно расставаться с семьей, в то время у меня тяжело заболела только что родившаяся дочь Иринка. Утешал я себя мыслью, что смогу оказаться полезным моей Родине и в сложнейшей обстановке в Китае, хотя никак не мог отделаться от убеждения, что Чунцин являлся в те дни глухой провинцией, удаленной от главных международных перекрестков. И ошибался…

Перед отъездом согласно протоколу я должен был нанести визиты китайскому послу и китайскому военному атташе. Ни к чему не обязывающие протокольные визиты, без какой-либо надежды узнать от китайских дипломатов что-либо о положении в Китае. Вероятно, они и сами мало знали, что там творилось. Правда, по намекам военного атташе можно было понять, что в китайском посольстве встревожены развитием событий в стране, причем более всего политической обстановкой, прежде всего взаимоотношениями КПК и гоминьдана.

Со мной в Китай выезжали пятнадцать военных советников и военных специалистов. К сожалению, никто из них хорошо не знал страну и не владел китайским языком. С точки зрения военной подготовки группу можно было считать квалифицированной. Вместе с нами Советское правительство направляло в распоряжение Чан Кайши большую военную помощь: 150 самолетов-истребителей, 100 скоростных бомбардировщиков (СБ), около трехсот орудий, пятьсот автомашин ЗИС-5 с соответствующим оборудованием и запасными частями.

В декабре 1940 г. наша группа выехала поездом из Москвы в Алма-Ату. Через пять суток мы были в столице Казахстана. Отсюда добраться до Чунцина можно было только воздушным путем. Несколько дней нам пришлось ждать летной погоды. Трасса по тем временам считалась одной из сложнейших. Перелет через горы со снеговыми шапками для пассажирских и военных самолетов тогда не всегда был простой технической задачей. Декабрь в тех местах — месяц дождей, туманов и снегопада. Однако всякому ожиданию приходит когда-нибудь конец. По трассе наконец дали погоду, и наш пассажирский самолет поднялся, а за ним двадцать самолетов СБ, которые наши летчики перегоняли в распоряжение Чан Кайши. Вся эта эскадрилья прошла над горами, над нашей границей с Китаем и приземлилась на небольшом полевом аэродроме Шихо в Синьцзяне. Здесь опять задержка. Туманы снова закрыли перевалы через горы. Наконец минуло и это ожидание. Новый перелет — новые трудности: крылья нашего самолета обледенели в воздухе. Но, к счастью, через несколько часов мы приземлились в Ланьчжоу, столице провинции Ганьсу.

На аэродроме нас встретил командующий 8-м военным районом генерал Чжу Шаолян (военный район Китая равнялся по аналогии нашему фронту, а в тылу — округу). Для встречи был выстроен почетный караул. Все говорило о том, что, по-видимому, генерал был предупрежден о нашем прибытии и имел соответствующие инструкции. С этой минуты и началась моя дипломатическая деятельность в Китае.

Беседы с генералом Чжу Шаоляном, банкеты, взаимные визиты вежливости начались с первого дня нашего прибытия. Чжу Шаолян был доверенным лицом Чан Кайши. Он принадлежал к тому кругу офицеров из школы Вампу, которые в апреле 1927 г. помогли Чан Кайши совершить контрреволюционный переворот. Чан Кайши передал ему под командование войска, которые охраняли единственный оборудованный сухопутный и воздушный путь, связывающий Китай с Советским Союзом, являлись оборонительным заслоном Синьцзяна, а также замыкали окружение Особого района, контролируемого компартией[23]. Чжу Шаолян следил, чтобы в Особый район не проникали наши люди и оружие.

Я попытался выяснить у гостеприимного генерала, какова обстановка в Китае, что он думает здесь, вдали от центра, о ходе японо-китайской войны, как он планирует дальнейшую борьбу с агрессором. В свою очередь Чжу Шаолян был полон желания узнать из «первых рук» об обстановке на западных границах Советского Союза, выяснить отношение Советского правительства к режиму Чан Кайши. Словом, встретились на перекрестке дорог два дипломата и решили проявить свои способности. Немного даже юмористическое положение. Для китайского генерала — мимолетная встреча, уеду я — и с тем конец, а для меня своего рода тренировка, как вести себя с чанкайшистскими милитаристами.

Если кто-либо по наивности полагает, что улыбка китайского чиновника есть признак его дружелюбия и откровенности, тот жестоко ошибается. Говорят, что дипломату дан язык, чтобы скрывать свои мысли. Генерал Чжу Шаолян не был дипломатом, но мысли свои он умел скрывать куда искуснее самого изощренного дипломата европейской школы. И у меня, конечно, он ничего не почерпнул, я умел молчать, быть может, несколько грубовато уходя от прямо поставленных вопросов. А генерал все говорил, говорил, расточая елей, сладко улыбаясь, подливая в рюмки китайскую водку с сильным запахом сивухи… Взаимные визиты затягивались. Аэродромная служба твердила изо дня в день одно и то же: погода нелетная. Наш советский самолет улетел обратно. В соответствии с соглашением отсюда нашу миссию должны были доставить в Чунцин на китайском самолете. Казалось бы, Чан Кайши должен был ждать нас с нетерпением, тем более что мы везли ему необходимое вооружение. А наши летчики между тем подсказали мне, что с погодой китайцы намеренно хитрят. Не из-за погоды нас, разумеется, задерживают, но и не для того же, чтобы местный генерал провел зондаж советской делегации!