Павел Фокин - Чехов без глянца Страница 17

Александр Иванович Куприн:

Внимательность его бывала иногда прямо трога­тельной. Один начинающий писатель приехал в Ял­ту и остановился где-то за Ауткой, на окраине горо­да, наняв комнатушку в шумной и многочисленной греческой семье. Как-то он пожаловался Чехову, что в такой обстановке трудно писать, — и вот Чехов на­стоял на том, чтобы писатель непременно при­ходил к нему с утра и занимался у него внизу, рядом со столовой. «Вы будете писать внизу, а я вверху, — говорил он со своей очаровательной улыбкой. — И обедать будете также у меня. А когда кончите, не­пременно прочтите мне или, если уедете, пришли­те хотя бы в корректуре».

Сергей Николаевич Щукин:

Антон Павлович спрашивал, давно ли я в Ялте, по­чему поступил учителем церковной школы; узнав во мне северянина, он еще более оживился и сообщил, что получает газету «Северный край», которая в то время выходила в Ярославле.

А. П-ч встал и принес мне последние номера га­зеты.

— Возьмите себе, — сказал он, — вам это, наверно, будет интересно. — И потом, когда я уходил, он го­ворил: — Заходите ко мне вечером, непременно заходите. — Провожая, увидал мое пальто. Шел, кажется, ноябрь, на дворе стоял холод, а пальто было летнее. Чехов удивился. — Слушайте, — ска­зал он, — так лечиться нельзя, вам надо теплое пальто.

Меня это сконфузило; я как-то случайно не приоб­рел еще зимней одежды.

— Но с этого и леченье надо начать, — сказал он внушительно, — непременно купите пальто. <...> Через два или три дня мне принесли с почты не­сколько новых номеров «Северного края»; адрес был написан знакомым — по квитанции — почерком Антона Павловича. Прошло два дня, и опять при­несли газету. И это установилось постоянно; каж­дые два-три дня я получал ее по городской почте с адресом, надписанным рукою Чехова. <...> Через некоторое время захожу в магазин Синани, спрашиваю какую-то книгу. Книги не оказалось. Тогда господин, сидевший в магазине, на которо­го я не обратил внимания, вдруг проговорил:

— Но если у вас нет книги, почему вы ее не выпи­шете?

Это был Чехов.

— Ну, что, — сказал он, — получаете газету?

— Да, только мне совестно... Но он прервал мои слова:

— Есть в ней что-нибудь интересное для вас?

— Есть.

— Вот и хорошо, читайте.

<...> С этого времени, где бы Чехов ни был — в Моск­ве, в Мелихове, в дороге, каждые два — четыре дня он постоянно присылал мне «Северный край». Впо­следствии, когда он переселился в Ялту, мне же при­шлось оттуда уехать, он присылал газету по моему новому адресу из Ялты. Года три или четыре, пока судьба опять не привела в этот город и меня, А. П-ч каждые два-три дня не уставал и не забывал присы­лать мне газету.

После его смерти пришлось прочитать, что покой­ный писатель вообще любил заклеивать и надписы­вать бандероли. Может быть; но думаю, что по край­ней мере в моем случае было больше любви к чело­веку, чем к бандеролям.

Ольга Леонардовна Книнпер-Чехова:

Он с особенной любовью и вниманием относился к почте и почтальонам. Вспоминается случай на Ка­ме, когда мы плыли но трем рекам в Уфимскую гу­бернию, на кумыс, в 1901 году, и случайно застряли в Пьяном Бору. Это была очень глухая пристань на Каме. Селение было в нескольких верстах от бере­га. Антон Павлович, несмотря на дальнее расстоя­ние, решил обязательно съездить в это селение, отыскать почту и... купить марок — рублей на 5-6...

— Зачем?

— Чтобы дать заработать почтовой конторе, зате­рявшейся в таком захолустье.

Иван Алексеевич Новиков (1877-1958), писатель: Чехов был пристально внимателен к другому че­ловек)' — совсем для него случайному. И это не был интерес специфически писательский, а именно человеческий.

Общественный деятель

Мария Тимофеевна Дроздова:

Где бы ни жил Антон Павлович, везде он старался всеми способами вносить культуру в жизнь. Он по­строил на свои средства в Серпуховском уезде три школы и убеждал своих знакомых собирать день­ги для школ.

Татьяна Львовна Щепкина-Куиерник:

Дальше: в 1892 году в России был голод. Многие гу­бернии были объявлены «пострадавшими от неуро­жая» - официальное название голода. Особенно по­страдали губернии Нижегородская и Воронежская. У Чехова был приятель в нижегородском земстве. А. П. организовал широкую подписку' и в суровую зи­му отправился туда. Там он устраивал столовые, кор­мил крестьян, делал что только мог. Между прочим: голодавшее население или продавало за бесценок скот, который нечем было кормить, или убивало его, тем самым обрекая себя еще на голодный год. Чехов организовал скупку лошадей па местах и про­корм их на общественный счет с тем, чтобы весной раздать безлошадным крестьянам. Живя в Мелихове, он все время выискивал, что бы сделать для крестьян. Его выбрали в земские глас­ные серпуховского земства, и он очень серьезно от­носился к своим обязанностям. Ушел с головой в во­просы народного образования и здравоохранения. Ему обязаны школами Тал еж, Новоселки и Мелихо­во. Он сам наблюдал за стройкой, закупал материа­лы, делал сметы и чертежи. Принимал деятельное участие в постройке земской больницы, добился проведения шоссе от Лопасни до Мелихова, строил в деревнях пожарные сараи и пр. Но своим уездом он своей деятельности не огра­ничивал.

Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину. Ме­лихово, и января t8gy г.:

У нас перепись. Выдали счетчикам отвратитель­ные чернильницы, отвратительные аляповатые знаки, похожие на ярлыки пивного завода, и порт­фели. в которые не лезут переписные листы, — и впечатление такое, будто сабля не лезет в ножны. Срам. С утра хожу по избам, с непривычки стука­юсь головой о притолоки, и как нарочно голова трещит адски; и мигрень, и инфлуэнца. В одной из­бе девочка 9 лет, приемышек из воспитательного дома, горько заплакала от того, что всех девочек в избе называют Михайловнами, а ее, по крестно­му, Львовной. Я сказал: «Называйся Михайловной». Все очень обрадовались и стали благодарить меня. Это называется приобретать друзей богатством не­праведным.

Татьяна Львовна Щепкина-Куперник:

Он, можно сказать, явился основоположником биб­лиотеки в своем родном городе Таганроге. Начал с того, что всю свою большую прекрасную библио­теку, собранную за многие годы, пожертвовал горо­ду, оставив себе только книги для личного пользо­вания. Не удовольствовавшись этим, вошел в кон­такт с таганрогским городским головою Иордано- вым и взял на себя постоянное пополнение библио­теки. Скоро она стала одной из лучших в провин­ции; он отправлял туда целые транспорты книг, как купленных им на свои средства, так и «выпрошен­ных» у знакомых авторов, издателей и редакторов. По его мысли, стало формироваться при библио­теке нечто вроде справочного бюро, где каждый мог бы найти ответ на все вопросы — начиная от распоряжений правительства и кончая новостями искусства, — широко помогая читателю в любых от­раслях знания, истории, медицины и пр. Но тут же он писал Иорданову: «Только никому не говорите о моем участии в делах библиотеки: не люблю, ко­гда треплют мое имя».