Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского Страница 17

— Благодарствую, отче, за слова добрые, — ответил Варфоломей с поклоном. — Не вижу я для себя другой жизни кроме иноческой, готов хоть сей час просить игумена принять меня в обитель.

— На то, сын мой, — ответил игумен Митрофан, — надобно тебе благословение родителей твоих.

— О том я буду просить их.

— Но смогут ли они теперь благословить тебя? Родители твои преклонного возраста, помощь им требуется, не огорчишь ли ты их своей просьбой? В Евангелии от Матфея сказано «почитай отца и мать; и люби ближнего твоего, как самого себя». Что это значит? При соблюдении как других заповедей, так и этой, много разного. Можно любить ближнего, как самого себя, и ограничиваться только бесполезною для него и недеятельною любовью. Можно любить делом, но не словом. Можно, наконец, любить ближних так, чтобы положить за них жизнь свою. Решай сам, сын мой. Да хранит тебя Господь.

Игумен Митрофан осенил крестным знамением склонённую голову отрока. Перекрестившись, Варфоломей поцеловал руку игумена, отошёл в сторону и долго молился перед иконой Христа.

Так Варфоломей впервые встретился с настоятелем Покровского монастыря игуменом Митрофаном, ставшим его наставником в самые трудные первые годы жизни в дикой пустыне.

Иногда в жизни бывают события, которые многим кажутся случайными. На самом деле эти случайности, непознанные человеком, устанавливаются промыслом Божьим.

Прошло несколько дней. Вернувшись с полевых работ, Варфоломей помог работникам убрать инвентарь, подмести двор и пошёл в горницу к родителям. Кирилл сидел у окна и читал. В последнее время сил заметно поубавилось, и он большую часть времени проводил за чтением старинных святоотеческих книг. Мария кроила платье, разложив на столе льняное полотно.

Когда вошёл Варфоломей, Кирилл прервал чтение и спросил:

— Как дела, сынок, сев закончили?

— Ещё нет, отец, завтра, пожалуй, кончим.

— Ты присядь, притомился чай, отдохни немного. Сейчас я всё уберу и ужинать будем, — обратилась к сыну Мария.

Кирилл, внимательно наблюдавший за сыном, заметил в нём некоторое беспокойство и спросил:

— Что опечален, аль в поле что неладно?

— В поле всё хорошо. Душа моя в смятении. Давно хотел просить вас об одном деле для меня важном, но боюсь огорчить вас.

— Как же теперь быть, сынок? Лучше скажи, а мы постараемся понять тебя, — в голосе Марии звучала тревога.

— Прошу вас, отец, матушка, — произнёс Варфоломей умоляющим голосом, — благословите меня избрать путь иноческой жизни. Отпустите меня с благословением в монастырь.

Кирилл отложил в сторону книгу, встал, подошёл к Марии и, положив ей руку на плечо, сказал тихо, но убедительно:

— Помедли, сынок, сам видишь, мы стали стары и немощны, послужить нам некому, кроме тебя. У братьев твоих немало забот о своих семьях да служба у князя. Мы радуемся, что ты печёшься, как угодить Господу Богу, это дело хорошее, но верь, сын мой, твоя благая часть не отнимется у тебя.

— Сынок, — просящим голосом печально добавила Мария, — ты послужи нам ещё немного, пока Бог явит милость свою над нами и возьмёт нас отсюда. Вот проводите нас в могилу, тогда и уйдёшь в монастырь.

— Мы, сынок, не хотим погасить в тебе Божественное желание, не принуждаем связать себя с суетою мира узами брачными, как делают многие родители, — Кирилл говорил тихо, скорее просил, чем наставлял. — Мы только указываем тебе на свои нужды и немощи, а более всего даём тебе случай ещё испытать себя и укрепиться в святом намерении, дабы ты, возложив руку на рало, уже не озирался вспять.

Жалость и тоска охватили Варфоломея, когда он посмотрел на родителей. Как они постарели! Отец для своих пятидесяти четырех лет и матушка, которой недавно исполнилось сорок четыре года, выглядели гораздо старше своего возраста. Трудные последние годы прибавили им седых волос и болезней, отложили на их внешности свой суровый отпечаток. Тяжесть легла на сердце юноши, он понял несвоевременность и безжалостность своей просьбы, вспомнил напутствие игумена Митрофана.

Подойдя к родителям, поклонился им и сказал:

— Повинуюсь вам, родители мои святые. Следуя учению Христа о единстве любви к Богу и любви к ближнему, приложу всё своё старание, чтобы угодить вам и не огорчать вашу старость.

Ещё раз поклонившись родителям, Варфоломей предложил матушке помочь собрать ужин. Когда Мария с сыном вышли из горницы, Кирилл опустился на колена перед иконами и стал благодарить Всесильного Бога:

— Благодарю Тебя, Господи, что дал нам такого сына и помог нам воспитать его. Благодарю, что вразумил его не следовать примеру своевольных детей века сего, из коих многие, даже в обыкновенных мирских делах, не хотят покорить воли своей воле родителей и ни во что ставят их нужды и желания. Господи, видим мы, что сын наш знает достоинство того чего желает, однако, взирая на заповедь Божию «чти отца и матерь», соглашается до времени томить себя неисполнением своего заветного желания, дабы сохранить повиновение нам и через то получить наше благословение. Господи, до последнего своего воздыхания будем от всего сердца благословлять послушного сына нашего святыми своими благословениями на беззаветное служения Тебе. Спаси, Господи, и помилуй благоразумного сыночка нашего, помоги ему в делах праведных.

Наступил октябрь. Погода стояла пасмурная, солнечные лучи не могли пробиться сквозь низко ползущие облака, часто моросил дождь. Природа прощалась с летом. На деревьях с каждым днём появлялось всё больше жёлтых листьев. Они падали на землю под тяжестью дождя. Перелётные птицы улетали в тёплые края.

Выглянув из дверей церкви и увидев, что дождь прекратился, Варфоломей вышел на порог, повернулся лицом к образу Христа над входом, перекрестился, поклонился и направился к дому. Он уже вошёл во двор, когда дождь заморосил снова. В приоткрытые двери хозяйственной постройки видны были дремлющие кони и коровы, в дальнем углу двора мокли под дождём зимний возок и телега. Только шуршание дождя нарушало тишину.

Из дверей своего дома вышел Стефан и направился к родителям, следом зашёл Варфоломей.

В окна спальни проникал слабый свет, в углу перед иконами теплилась лампада, в подсвечнике у стены между окнами горели свечи. На постели, прикрытый одеялом, лежал Кирилл. Возле него хлопотала Мария, Пётр помогал ей. Войдя, Стефан и Варфоломей перекрестились и подошли к отцу.

— Как чувствуешь себя, отец? — наклонившись, спросил Стефан.

Варфоломей стоял рядом, склонив голову.

— Спасибо, сынок, — тихим голосом ответил Кирилл. — Прошли наши годы, здоровье уходит. Вставать всё труднее