«Дружественный огонь» - Виктор Державин Страница 17

— Дешёвка ты, Джек.

— Виктор, уволь меня. Я заслужил.

— И где ты будешь работать? Ты же работать не умеешь, разучился.

— Виктор, ну что мне делать? Ты прав, — Джек уже начал приходить в себя и сел на корточки.

Я как раз намеревался как следует ударить его ногой.

— Виктор, не бей меня, пожалуйста! Я жутко боюсь боли. Пожалуйста.

— А что мне с тобой делать?

— Оставь мне работу. Я больше никогда тебя не подведу.

— Как тебе верить? И вообще непонятно, что ты там додумаешься Филу на меня наговорить.

— Ну как мне доказать тебе свою преданность, Виктор?

— Никак. Я тебе доверял, но ты…

— Дай мне шанс, Виктор!

Я отошёл на один шаг и сделал вид, что думаю. Выдержал паузу.

— Допустим, Джек, но мне нужны гарантии.

— Какие?

— Какие ты мне можешь предложить?

— Я не знаю.

— Сколько у тебя денег на счету?

— Что-то около десяти тысяч. У меня плохо с деньгами. Совсем плохо.

Я опять взял паузу, будто задумался.

— Джек, сейчас ты пишешь мне расписку о том, что получил от меня сто тысяч. Если со мной что-то случится, эта расписка будет в наследственной массе. Если я тебя в чём-то заподозрю, то ты скоро начнёшь выплаты по ней. Вот такие гарантии, на сто тысяч долларов. Как тебе идея?

— И когда ты мне вернёшь эту расписку?

— Не знаю. Это вопрос. Сам как думаешь?

— Я тоже не знаю. Может, через лет пять?

— Если ты сделаешь что-то такое, что стоит этих денег, тогда раньше верну.

— Я согласен. Я буду пахать день и ночь и обязательно поймаю кого-то на аферах, отобью эти деньги для фирмы.

— Хорошо. Ещё напишешь мне бумагу, что Фил шантажом заставил тебя следить за мной. Её я никогда тебе не отдам.

— Я согласен.

Через несколько минут у меня была расписка, акт приёма-передачи ста тысяч наличных долларов и донос на Фила с описанием шантажа Джека.

Вспомнилась информация о том, что в сталинские годы в моей стране было написано несколько миллионов доносов, которые многим людям стоили жизни. Подумал, что и американцы такие же, как мы.

Как раз в этот период я читал книгу Константина Симонова «Глазами человека моего поколения». Не буду комментировать это произведение. Каждый сам должен его прочесть и сделать свои выводы. Но именно после прочтения этой книги я окончательно утвердился во мнении о тех временах и личностях. Особенно сокрушительно звучали записанные К. Симоновым слова тогдашнего начальника Генерального штаба маршала Советского Союза А. М. Василевского о причинах войны…

Я отправил Джека поставить машину, а сам пошёл пешком, хотел прогуляться, подумать и как бы отряхнуться от этой человеческой мерзости.

Прошёл буквально один квартал и увидел, что на меня надвигается компания негров в количестве трёх человек.

Развернуться и убежать?

Они лучше меня бегают.

Дать бой? Пожалуй.

От досады из-за мерзости натуры Джека меня охватила злоба, хотелось подраться как следует. Но их трое.

Вспомнил напутствия своего друга в училище, чеченца по национальности.

Он мне говорил, что в таких ситуациях надо бить первым, притом бить самого сильного. Надо уметь такого определить и валить наповал. Дальше в том же духе.

Негры надвигаются, и я даже в плохо освещённом месте чувствую их агрессивность.

Сам делаю вид, что отвожу взгляд, но вожака вычислил.

Уверен, что они намеревались меня избить.

Вдруг в сознании всплывают слова генерала Крупина о нервных срывах и режиме «под наблюдением контрразведки противника». В таком режиме нельзя давать даже повода для интереса полиции и властей к моей личности — самое первое и простое правило. То есть ни при каких обстоятельствах не создавать рисков попадания в поле зрения полиции.

Резкий разворот — и бегу. Со всей силы бегу. Когда-то в училище я ненавидел бегать стометровки и километр. Уважал бег на большие дистанции и длительные марш-броски.

Постепенно вспоминаю, как правильно выбирать темп и приводить в порядок дыхалку, не снижая скорость. Но… я далеко не в той форме, что была у меня на старших курсах училища и в лейтенантские годы. Они рядом, молодые и сильные.

Выдыхаюсь. Всё! Не могу! Стоп.

На меня набегает первый негр. Буквально бросился к нему и тут же вырубил битой. Мгновенно второго… Эффект неожиданности и запредельная чеченская дерзость.

Третий резко разворачивается и бежит обратно, выкрикивая угрозы в мой адрес. Двое негров валяются на асфальте.

— Что ты от меня хотел, тварь? — спросил я первого негра.

— Мы даже не думали тебя трогать.

Удар битой по голове, но очень сдержанный.

— Что хотел?

— Просто хотели тебя поучить, чтобы нам не попадался.

— За что?

— Просто.

— Что просто?

— Потому что ты белый.

— И что?

— Потому что у вас есть всё, а у нас нет ничего.

— Кто тебе мешает работать и зарабатывать?

— Я не хочу всю жизнь на вас батрачить. Я тоже хочу кайфовать. Сам работай.

От злости я вырубил негра битой.

Второй уже не смеет даже смотреть на меня.

Его тоже вырубить? Хочется. Ненавижу!

Вырубил.

Стало легче?

Не то слово. Я получил огромное удовольствие.

Перевёл дыхание и как мог побежал. Выдохся и пошёл быстрым шагом. Потом медленнее. Пропетлял немного.

За физическую подготовку «неуд». Впрочем, она у меня такая же, как почти у всех старших офицеров нашей бывшей армии. А как сейчас? Уверен, что не лучше, чем в мои времена. С такой жизнью, как у наших в России, по-другому быть не может.

Наконец, дыхание привёл в норму. Очень тяжело.

Тем временем мой Ментор мне говорил:

— Ты избил не негров. Ты избил своих «хлеборезов», которые до сих пор тебя мучают в душе. Ты их ненавидишь.

А я ему отвечал:

— Да. Ты, как всегда, прав.

А Ментор продолжал:

— Это нервный срыв, о котором тебе говорил генерал. Остановись, и чтобы больше такого не было.

Я не соглашался. Мне понравилось. Обязательно продолжу. У меня уже была идея и просто непреодолимое желание продолжения.

Такая прекрасная страна!

Такой прекрасный город!

Такой прекрасный центр города!

Но люди боятся здесь появляться. Стоит свернуть на более оживленную улицу, и там уже ситуация лучше. Но… Чтобы мне сейчас зайти куда-то выпить, надо хорошенько подумать, куда пойти. Надо идти в места