Николай Непомнящий - Брем Страница 17

Повседневных забот требовал небольшой зверинец Брема, который он устроил во дворе своего жилища. Два детеныша гиены, обезьяны, газели, пара гордых страусов уже чувствовали себя здесь как дома. «Боссом» в этом зверином сообществе по праву считался смешной марабу, важно расхаживающий со своим внушительным клювом по двору.

Сможет ли нубиец Фадт справиться с живностью во время его отсутствия?

При благоприятной погоде вечером 25 февраля путешествие возобновилось. Свежий северный ветер нес дахабие по Белому Нилу мимо берегов, заросших мимозовыми лесами, населенными тысячами птиц. Хотя на берегу не было видно больших поселков, крупные стала овец, коров и верблюдов паслись на тучных лугах у реки, а сами поселки, должно быть, были скрыты среди растительности. Это делалось туземцами из соображений безопасности, чтобы не привлекать внимания грабителей и работорговцев.

Уже и так, казалось, широкая река расширялась все больше и больше. Леса приобретали тропический характер и сулили новые приключения…

Через несколько дней Брем опять перенес тяжелый приступ малярии. Для того чтобы не останавливать продвижение вперед, недалеко от деревни Торах решили пересесть на верблюдов. Альфред, стиснув зубы, забрался в седло, хотя едва мог держаться в вертикальном положении. Каждый шаг животного вызывал неимоверные мучения. После трех часов, проведенных в седле, придя в деревню, он сполз с верблюда и упал без сознания. Барон Мюллер чувствовал себя не намного лучше, так как тоже страдал от приступов малярии. Столь малоутешительно оказалось начало кампании, из которой они надеялись привезти богатую коллекцию пернатых.

Наконец, немного подлечившись и отдохнув, путники смогли ехать дальше с небольшим караваном. Монотонный пейзаж навевал тоску. К тому же здесь Брем увидел настоящий большой пожар. Жители подожгли траву, чтобы подготовить место для новых пастбищ, а огонь быстро распространился на огромную площадь. Весь горизонт был затянут дымом, невыносимо пахло гарью.

Подлинным счастьем показался короткий привал и обед в тени мимозы, а редкие ужины состояли лишь из кофе и печенья.

По пути встречались поразительно красивые женщины и девушки из деревень Кордофана. Но поскольку они выполняли тяжелую работу, которую полагалось делать мужчинам, то красота их увядала слишком быстро…

«Одежда маджанинов также не отличается от одежды гассание. Маленькие девочки носят, как и в Судане, рахад и отлично понимают, что он к ним очень идет. Между взрослыми девушками, то есть достигшими двенадцати- или тринадцатилетнего возраста, встречаются фигуры идеальной красоты; нередко и черты лица их так же привлекательны. Они украшают себе голову и шею кусочками янтаря, цветными камнями, например сердоликом, стекляшками и т. п.; бедные украшаются кольцами из желтой меди, рога, слоновой кости и даже железа; у богатых встречаются даже серебряные пряжки. Женщины все без исключения очень кокетливы, чрезвычайно заботятся о своем украшении и почитают великим стыдом, когда волосы у них не напитаны салом или жиром. Они быстро стареют и тогда становятся настолько же уродливы, насколько в молодости были красивы. На них лежат почти все тяжелые работы; мужчины работают мало: занятия их ограничиваются добыванием дерева, еще они таскают воду, пасут стада; а остальное время проводят в полном отдыхе в своих току лях — домах.

Маджанины любят петь и танцевать. Г. Петерик, который был далеко не прочь полюбоваться на красивых, стройных танцовщиц, поощрял их щедрыми подарками, и на эту приманку ежедневно собирал всех девушек селения на «фантазию» перед своим токулем. Пляска их не похожа на танцы рауазий и феллахских женщин в Египте. Они становятся в широкий полукруг, поют и хлопают в ладоши; одна из девушек выступает вперед и начинает плясать. Мерными шагами под такт пения и перегнув назад верхнюю часть тела, подходит она к избранному кавалеру, постепенно и с изысканным кокетством раскрывает перед ним свою грудь, в начале танца прикрытую фэрдою, потом наклоняется вперед и с размаха задевает его по лицу своими распущенными волосами, которые пропитаны жиром. После этого она с томными глазами медлительно отступает назад, а другая девушка начинает ту же самую проделку, потом третья, четвертая и так далее, пока не перетанцуют поочередно все…»

Все еще не выздоровев, в дополнение к старым болячкам, Брем еще ухитрился пополнить чашу своих страданий, упав с верблюда прямо в куст колючей мимозы. Поцарапанный, весь в ссадинах, почти полуживой, он еле передвигался верхом от деревни к деревне. Местные жители принимали его тепло и делали все от них зависящее, чтобы облегчить юноше страдания и чтобы он мог продолжить свой путь.

6 апреля они достигли города Эль-Обейд с населением около 20 ООО человек, столицы Кордофана. (Сегодня численность его жителей составляет около 350 ООО человек.) При нестерпимой жаре, которая царила здесь почти постоянно, жизнь в городе начиналась с заходом солнца. Поскольку местная промышленность могла обеспечить лишь несущественные собственные запросы, торговля велась в весьма широких масштабах. На базаре продавались в основном продукты питания, изделия из хлопка, стеклянные бусы и табак. Основные же сделки проходили за закрытыми дверями в прохладных домах купцов. Здесь обсуждались цены на рабов, гуммиарабик, слоновую кость и золото. Тяжелую работу в доме и поле выполняли только рабы, которые жестоко наказывались за малейшую провинность.

Глава местной администрации предоставил Брему и Мюллеру дом путешественника Джорджа Тибо с некоторыми удобствами, пока тот был в отъезде. Путники смогли смыть с себя пыль и перевести дух перед новой дорогой, поскольку следующим пунктом назначения был район Такале, ранее не исследованный европейцами.

Скорее всего, дома, в Германии, бурно обсуждались дальнейшие планы экспедиции, потому как в письме, отправленном 12 февраля 1848 года сыну, старший Брем отчаянно пытался удержать его от нового проекта: «С неописуемыми чувствами мы получили сообщение, что вы решили путешествовать из Абиссинии через всю Африку до Золотого Берега, я уважаю рвение господина барона и твое мужество, но эта новость опустошила наши сердца, лишив их радости».

В действительности барон Мюллер недооценил всех сложностей задуманного предприятия. Начать с того, что сам наем верблюдов представлял трудности. Дождливый сезон стремительно приближался, а бюджет экспедиции таял прямо на глазах. Даже самые удачные планы не могли улучшить материальное положение путешественников. Надо было помнить и об обратном пути в Хартум.