Андрей Ветер-Нефёдов - УБИТЬ СТИВЕНА КИНГА Страница 17

Но нет ничего страшнее, чем тиражирование писателем самого себя в одних и тех же формах и сюжетах. Была Агата Кристи, накатавшая для себя лыжню и не сходившая с неё никогда, но не должно быть никого другого, кто двигался бы по той же лыжне. Необходима новизна, свой путь.

«Как любой художник, независимо от того, пишет он или рисует, я ограничен определёнными рамками. Не пытаясь сравнивать, напомню всё же, что старина Руо довольствовался в качестве персонажей узким кругом судей, клоунов, нескольких женщин и распятого Христа. Это определило его творческий путь на всю жизнь. Сезанну было достаточно для натюрмортов небольшого числа предметов, а для персонажей – нескольких видов. И всё же: сколько может продержаться режиссёр, изображая одно и то же?

Тем не менее мне кажется, что передо мной ещё масса неиспользованных возможностей. В настоящий момент я пытаюсь преодолеть главную слабость в моей работе: поверхностность проработки характеров в фильмах саспенса. Это не так-то просто, потому что когда работаешь над сильными характерами, они сами ведут тебя, куда хотят. Я оказываюсь в положении старушки, которую бойскауты вознамерились перевести через дорогу. – “Но мне туда не надо!” Это идёт наперекор моей воле. Вместо этого меня всё время тянет вводить всякие штуки-трюки. Может быть, это извращённая форма достижения цели? Я – пленник собственного успеха. Не то, чтобы я был совсем безвольным узником, но моя свобода ограничена узким жанровым кругом. Триллер, криминальная история… Если бы я делал кино для собственного удовольствия, мои фильмы были бы совершенно иными. Более драматичными, может быть, лишёнными юмора, более реалистичными. Но по причинам сугубо коммерческого свойства я пребываю в ранге специалиста по саспенсу. Публика ждёт от меня своего, и я не хочу огорчать её», – откровенничал в одном из интервью Альфред Хичкок.

Точнее говоря, Хичкок не мог себе позволить делать фильмы для своего удовольствия. Он и ему подобные, познавшие вкус успеха, всегда стремятся поддерживать интерес публики такими произведениями, которых от них ждёт публика. Они пытаются удержаться в седле, потому что публика хочет видеть их такими. Они боятся, что успех не повторится и публика отвернётся, если они не станут потакать её ожиданиям. Ему повезло – он был гений. Режиссёру или писателю, наделённому талантом в меньшей степени, не удалось бы так долго быть любимцем публики и выпускать всё новые и новые увлекательные фильмы. Хичкок всякий раз придумывал что-то новое. Он не повторялся, был разнообразен в своих триллерах. При этом он узнаваем, он имел своё лицо. Ему подражали, но тягаться с ним не может никто, потому что он придумал «своё». Сконструированность сюжетов редко портила его произведения, потому что он вёл свою игру, хотя и следовал существующим правилам. Он любил своё дело и любил публику, что для художника должно быть важнейшими составляющими. Ведь если не любить публику, то невозможно простить ей, когда она не принимает вашего произведения, что рано или поздно приведёт к озлобленности. Но разве можно заниматься творчеством в озлобленном состоянии?

СОАВТОРСТВО

«Пиши о том, что знаешь», – часто говорили мне в качестве рекомендации и в качестве упрёка, подразумевая, что хорошую книгу можно написать только об окружающей нас действительности. А я сочинял повести об индейцах. «Это же чужое! Это не наше вообще! -говорили «умные» люди. – Оглянись, сколько всего происходит! Об этом пиши!»

Не всегда приятно слышать (особенно молодому – от взрослых), что надо «не об этом писать» и что «это всё глупости». Для одних – глупости, а для других – смысл жизни. Мы все живём в разных мирах, многие не понимают даже своих близких. Об этом писала маленькая девочка Ника Турбина:

Мы говорим с тобой на разных языках.Все буквы те же, а слова чужие.Живём с тобой на разных островах.Хотя в одной квартире…

Ника Турбина, удивительная девочка, не успевшая излить себя до конца в стихах, потому что взрослые пустили её по лестнице славы, а не по дороге творчества.

Поэту нелегко жить среди непоэтов, а непоэты почти не понимают поэтов. Они разные по своей природе. У кого нет воображения, тот, разумеется, обязан писать только о том, что видит перед собой. Остальным позволительно писать о том, что чувствуют. А труд писателя заключается в том, чтобы прочувствованное узнать, а узнанное прочувствовать. Труд писателя – непрерывный поиск.

Андрей Воронов-Оренбургский сказал мне много лет назад: «Никогда не пиши в соавторстве». Сказал строго. Чуть ли не угроза звучала в его голосе, настолько он был решителен в своём желании не допустить моего соавторства с кем-либо. На мой вопрос, почему не нужно работать в соавторстве, он ничего вразумительно не объяснил.

И всё же года через два я согласился работать в соавторстве над большим произведением, вылившимся в три самостоятельные книги. Разговор об этом завёл Валерий Стрелецкий в сентябре 2002 года.

– Ты чем сейчас занят?

– Сценарий пишу для документального фильма. А что?

– Ко мне уже не раз приходили режиссёры с предложением экранизировать «Мракобесие». Но у них нет сценария.

– Почему же никто не напишет?

– Откуда мне знать.

– Фильм-то хотят документальный снимать?

– Нет, игровой, с актёрами, многосерийный. Может, возьмёшься?

Я глубоко задумался. Речь шла о документальной книге, которую Стрелецкий написал после ликвидации Службы безопасности президента во время скандальной предвыборной кампании президента Ельцина. Книга подробно рассказывала о многих преступлениях тех лет в правительственных кабинетах. Идея снять художественный фильм о бандитизме, воровстве, коррупции и шпионаже в эпоху ельцинского правления, когда все действующие лица были не только живы, но и находились во властных структурах, показалась мне абсурдной. Никто не осмелился бы, и потому разговор о таком фильме звучал нелепо.

И всё же я встретился с продюсером. Его звали Владимир Д, а режиссёра – Владимир П. Опуская подробности о долгих и невнятных разговорах, скажу, что я согласился. Валерий Андреевич рассказал мне несколько эпизодов, не попавших в его книгу «Мракобесие», и они убедили меня, что можно написать живую историю. Началась работа.

«Мракобесие» было набито страшными фактами до предела, из них пришлось вытаскивать для сценария наиболее удобоваримые, самые доступные для понимания зрителя, далёкого от хитрых игр спецслужб. Чем дальше продвигался сценарий, тем сложнее становился сюжет и тем напряжённее делалось лицо режиссёра. Когда же несколько раз в диалогах прозвучало имя Бориса Березовского, режиссёр заявил, что это слишком опасно и что он не возьмётся за такой фильм. Тем временем на «Мосфильме», на студии «Союз», возглавляемой Наумовым, уже была создана группа. Директор нашей картины приступил к обсуждению со мной технических моментов, хотя написана была лишь первая серия и работы оставалось непочатый край. Затем Владимир Д стал понемногу скисать, поскольку никто не соглашался финансировать фильм из-за присутствия в сценарии фамилий крупных чиновников. И вскоре продюсер исчез совсем.