Сальвадор Дали - Дневник гения Страница 17

6 мая

Все можно делать либо плохо, либо хорошо. То же можно сказать и о моем творчестве.

7 мая

Да будет вам известно, что обладая художественным даром Леонардо или Вермеера, можно изобразить самое фантастическое видение, которое только способно породить воображение.

8 мая

Художник, ты оратор Так что работай и храни молчание.

9 мая

Если ты отказываешься изучать анатомию, искусство рисунка и перспективы, математические основы эстетики и науку о цвете, то, должен сказать, что это скорее признак лени, чем гениальности.

10 мая

Да будут прокляты ленивые шедевры.

11 мая

Работай, как старые мастера Если все будет сделано на совесть, ты всегда будешь почитаем.

12 мая

Зависть других художников всегда была мерилом моего успеха.

13 мая

Мастера Богатым быть лучше, чем бедным А раз так, следуйте моему совету.

14 мая

Работайте честно, по совести.

15 мая

Генри Мур — это истинный англичанин.

16 мая

Брак…Это всегда напоминает мне взаимоотношения Вольтера и Господа Бога: мы киваем друг на друга, но один не признает другого.

17 мая

Матисс: торжество буржуазного вкуса и непритязательности.

18 мая

Пьеро делла Франческа: торжество абсолютной монархии и целомудрия.

19 мая

Бретон: столько непреклонности из-за столь незначительного прегрешения.

20 мая

Арагон: столько усилий ради столь ничтожного результата.

21 мая

Элюар: столько суеты ради того, чтобы остаться вне подозрений.

22 мая

Рене Кревель: со своим бонапартистским троцкизмом он загубит (se crever) себя.

23 мая

Кандинский? Никакого бегства: он никогда не был бы русским художником. Он мог бы сделать чудесную головку-клюазонне для трости вроде той, что была подарена мне к рождеству Гала.

24 мая

Поллок: "Марсельеза" абстрактного. Романтик праздников и фейерверков, как первый ташист-сенсуалист Монтичелли. Он не так плох, как Тернер. Ведь он еще большее ничто.

25 мая

Популярность африканского, лапландского, бретонского, латышского, майорского или критского искусства — это выражение современного кретинизма. Есть еще китайское искусство, но, ведает Бог, я не люблю его.

26 мая

С самого раннего детства для меня был свойствен заскок: я считал, что отличаюсь от прочих смертных. И в этом заблуждении я весьма укрепился.

27 мая

Во-первых: Гала и Дали.

Во-вторых: Дали.

В-третьих: все остальные, включая опять-таки нас обоих.

28 мая

29 мая

30 мая

Самое дурное время для Мейссонье миновало.

Июнь

1 июня

Неделю назад я обнаружил, что все в моей жизни, включая фильмы, отстает на двенадцать лет. Например, одиннадцать лет назад я собирался сделать фильм, который был бы стопроцентно гипердалиниевским. По моим расчетам, он в конце концов будет снят в следующем году.

Я полная противоположность героя лафонтеновской басни "Волк и пастух". Ибо в своей жизни, еще в молодости, я совершил множество сенсационных открытий. И нынче, чтобы я не замышлял, скажем, представление литургического боя быков, в котором отчаянные попы отплясывают перед разъяренным быком, который после боя возносится на вертолете в небеса, — все, кроме меня, верят в этот проект, который, что самое удивительное, реализуется.

В возрасте 27 лет, когда я приехал в Париж, вместе с Луисом Бюнюэлем я сделал два фильма, которые вошли в историю кино,- "Андалузский пес" и "Золотой век". С тех пор Бюнюэль работал один, сделал другие фильмы, сослужив, однако, мне неоценимую службу тем, что публично заявил о том, кто на самом деле был причиной гениальности, а кто собственно отвечал за первоначальный замысел "Андалузского пса" и "Золотого века".

Когда я снимаю фильм, я должен быть уверен, что с начала до самого конца он будет цепью откровений, ибо кинозрелища теряют смысл, если они лишены сенсационности. Самую многочисленную публику, самую большую удачу мне принес фильм, который окрестили "Avida Dollars". Но чтобы фильм вызывал восхищение, первое необходимое условие заключается в том, чтобы публика верила в показываемые ей чудеса. Следует, во-первых, отказаться от сегодняшнего кинематографического ритма, от традиционного характера движения кинокамеры. Во-вторых, кто поверит даже в самую банальную мелодраму, где камера повсюду следует за убийцей, перемещаясь за ним даже в ванную, где он смывает следы крови. Вот почему Сальвадор Дали перед тем, как начать съемку, тщательно устанавливает камеру, прибивая ее к полу, как Христа к кресту. Скверно, если действие выходит за пределы кадра Публика должна ждать, негодуя, тяжело дыша, топая в экстазе ногами или, еще лучше, изнывая от тоски, требуя, чтобы изображение вернулось на экран. Истинный смысл далиниевской камеры — быть рабыней моего безудержного воображения.

Мой будущий фильм будет прямой противоположностью экспериментальным авангардистским фильмам, отрицая то, что сейчас называют "творческим кино", являющим собой не более чем рабское собрание общих мест нашего несчастного современного искусства. Я расскажу реальную историю о женщине-параноике, влюбленной в коляску, которая обретает в ее воображении все атрибуты любовника, мертвое тело которого служило транспортным средством. В конце фильма коляска перевоплощается и оживает. Поэтому картина будет названа "Живая коляска". Утонченная, искушенная или, наоборот, непритязательная, любая публика стремится принять участие в таком фетишистском бреду, ибо это абсолютно достоверный факт и преподнесен он будет так детально и убедительно, как это не сделал бы ни один документальный фильм. Несмотря на последовательный реализм, в картине будет несколько весьма любопытных эпизодов, и я не могу удержаться, чтобы не рассказать о них моим читателям заранее. Зрители увидят пятерых белых лебедей, поочередно взрывающихся в воздухе в поминутно сменяющихся кадрах, которые выстраиваются с божественной ритмичностью. Лебеди клюют настоящие гранаты, начиненные взрывчаткой, так что можно до мельчайших подробностей лицезреть разлетающиеся птичьи внутренности и веерообразный взрыв гранатовых зерен, который взметает облако перьев, подобно сталкивающимся частицам света. В моем эксперименте зерна граната — это все тот же мантеньевской реализм, а перья — некая туманность, которую изображал Эжен Каррьер[16].