Овидий Горчаков - Свет негасимой звезды Страница 17

Немцам помог схватить Зою некто Свиридов, полицай, подлый изменник Родины. После бегства гитлеровцев он остался в Петрищеве, надеясь уйти от расплаты, но возмездие скоро настигло его. Во фронтовых дневниках Петра Лидова есть запись:

«9 июля 1942 г.

Сегодня в трибунале войск НКВД Московского округа читал дело Свиридова, предавшего Таню… О том, что он участвовал в поимке Тани и первым заметил ее, мне говорили в Петрищеве еще 26 января. Я был у него, и он вел себя весьма подозрительно…»

Гневный рассказ о предателе тоже должен был войти в очерк «Все о Зое». Для правдиста Лидова правда всегда была священна.

Петр Лидов страстно интересовался судьбой убийц Зои, и прежде всего участью подполковника Рюдерера. Он писал: «Я верю, что мне удастся допросить подполковника Рюдерера. Как знать, может быть, мне посчастливится и расстрелять его». Ему не суждено было узнать о том, как пришло полное возмездие к Зоиным палачам, но он знал, что возмездие это неотвратимо. Однажды, почти через два года после казни Зои, в редакцию «Правды» зашел специально приехавший с фронта разведчик. Он принес пять трофейных фотографий, отпечатанных на бумаге фирмы «Кодак». Эти фотографии были изъяты из бумажника «остландрейтера» Курта Овелца, унтер-офицера 332-го полка 197-й пехотной дивизии вермахта, убитого метким выстрелом снайпера Бондарева под Потаповом. Пять кадров из пути Зои на Голгофу. Пять шагов в бессмертие. Редактор «Правды» Поспелов срочно вызвал Лидова с фронта. Очерк Лидова «Пять фотографий», опубликованный 24 октября 1943 года, звал к мести. Снова всколыхнул всю страну подвиг Зои. Снова обжигал он сердца людей, бросал их с новой яростной силой в бой.

Лидов и фотокорреспондент Струнников крепко сдружились за войну. Струнников был когда-то геологом, ходил в полярный поход на «Красине», пробирался в тыл врага с партизанами Подмосковья, фотографировал аэростаты воздушного заграждения над Москвой. Бдительные москвичи не раз доставляли фотокорреспондента в милицию как «шпиона». На фронте он был контужен и ранен. С Лидовым Струнников сошелся благодаря командировке в Петрищево.

На Полтавском аэродроме Лидов, Струнников и бывший с ними корреспондент «Правды» Александр Кузнецов попали под немецкую бомбежку — первую бомбежку этого аэродрома. Лидов побежал к брошенному зенитному пулемету, помог сбить «юнкерс» и погиб с двумя своими товарищами-правдистами, когда самолет этот упал почти совсем рядом и бомбы его взорвались. Так 22 июня 1944 года, в день третьей годовщины войны, погиб коммунист, бывший серпомолотовец, майор Петр Лидов.

Восхищенные подвигом Лидова и Струнникова американские летчики установили пропеллер над их могилой в Петровском парке Полтавы как напоминание о том, что погибли они, защищая боевую технику союзников.

Рассказ о Зое остался незаконченным.

Но главное было сказано.

Во фронтовом блокноте Петр Лидов писал: «Хочу знать всю правду о Тане и всю правду рассказать о ней. Я в ответе за память об этой девушке перед людьми».

Кто-то назвал Петра Лидова «вторым отцом Зои», большая правда в этих словах. Но у Зои было много братьев и сестер.

Зою ее товарищи по отряду запомнили живой, решительной, раскрасневшейся на морозе, с блестящими главами. А Петр Лидов… Летом сорок третьего он писал в дневнике: «Есть много портретов Зои Космодемьянской. Одни художники добились портретного сходства с оригиналом, другие за сходством не гнались, старались постичь и выразить внутреннюю сущность этого человека, его порыв, его идею. И те и другие портреты хороши, пока на них смотришь. Но когда я закрываю глаза, то представляю себе Зою, какой я видел её в первый и последний раз, — на снегу у разрытой могилы».

А в моей памяти слились два образа Зои: Зоя на фотографни Сергея Струнникова, снявшего ее на снегу у могилы, и Зоя на портрете над сценой, сделанном с фотографии на комсомольском билете нашим отрядным художником Володей Корякиным, таким же, как Зоя разведчиком и подрывником.

197-я дивизия вермахта. С ней у нас были особые счеты. Мы не забывали об убийцах Зои всю войну. Эту дивизию в вермахте называли Рейнско-Гессенско-Саарской 197-й дивизией, потому что она комплектовалась в Рейнской провинции, в провинции Гессен и в Саарской области. (Входя в 7-й армейский корпус генерала Фармбахера, 197-я дивизия приняла участие в боях за Рославль. Тогда дивизией командовал ее первый командир генерал-майор Мейер-Робинген, позднее смененный полковником Хане, бывшим командиром 507-го пехотного полка. В этой операции генерал особо отметил действия 332:го пехотного полка подполковника Рюдерера, 1 августа первым ворвавшегося на позиции советских войск и вступившего в свирепый рукопашный бой. Советские войска выбили солдат 332-го полка из захваченной ими деревни Глинки, которая несколько раз переходила из рук в руки, окружили подразделения 321-го полка. Так трудно дивизии еще нигде не приходилось. Тернист был путь и от Юхнова на Гжатск. Но все это были лишь цветочки — ягодки ждали дивизию под Москвой.

«За меня вам товарищи отомстят!» Это были последние слова Зои, когда петля уже сдавила ей шею.

Не ушли от возмездия немцы-палачи из 197-й Рейнско-Гессенской пехотной дивизии вермахта: и те, что били и пытали героиню, и те, что гоняли по снегу босиком, и те, кто надевал петлю на шею и фотографировал казнь юной партизанки для семейного альбома в Гессене или Рейнланде. Почти все они легли в московскую и смоленскую землю. Ранеными и обмороженными увезли в рейх многих других вояк.

Первый гром возмездия грянул 6 декабря 1941 года. Первыми грозными мстителями, после наших разведчиков и подрывников, державших в страхе дивизию в октябре и ноябре, были бойцы 5-й армии, разгромившие в районе Минского шоссе передовые подразделения 197-й дивизии немцев. Под Дорохозом легли, отступая, многие гренадеры дивизии. Фельдмаршал Клюге — «Хитрый Ганс» — приказал 197-й обеспечить отход 4-й танковой армии по Старой Смоленской дороге и по Минскому шоссе, но Хане, Рюдерер и другие офицеры думали уже только о собственной шкуре. Бросая технику, бежали они на запад. Авиация Западного фронта и корпуса ПВО Москвы нещадно бомбила бегущих вспять «остландрейтеров» с воздуха. В боях за Верею отличилась наша 110-я стрелковая дивизия, бывшая 4-я дивизия народного ополчения Куйбышевского района столицы.

Потом — почти через два года — снова грянул гром возмездия. Переформированная, пополненная дивизия была снова брошена во фронтовое пекло, и в одном из жестоких боев в октябре 1943 года не так далеко от Петрищева — под Ломоносовой и Потаповом на Смоленщине — ее разгромила славная Ярославская коммунистическая Ломоносовско-Пражская ордена Суворова и Богдана Хмельницкого 234-я стрелковая дивизия. Ненадолго пережил Зою ее обер-палач подполковник Рюдерер, командир 332-го полка 197-й дивизии вермахта…