Роман с ЖКХ - Вадим Федоров Страница 17

Мы поднялись наверх. Между первым и вторым подъездом я заметил неприкрытую дверь, из-за которой пробивался свет, и спросил:

– А тут что?

– А тут Саша живёт, – пояснила Любочка.

Я подошёл ближе к двери. Рядом с ней были приколочены полочки и крючочки, на которых что-то лежало и висело. Я постучал. Дверь открылась.

На пороге стоял Саша – небритый и заметно пьяный мужчина неопределённого возраста. За его спиной виднелась небольшая лачуга площадью четыре-пять квадратных метров, почти вся занятая разложенным диваном, на котором вповалку было набросано постельное бельё и грязные вещи. Пахло всё это, мягко говоря, очень даже скверно.

– У меня не убрано, – сказал Саша и икнул.

– Отдыхайте, отдыхайте, – ответил я и попятился.

Вонь из Сашиной каморки потихоньку выливалась наружу и заполняла собой всё пространство. Мы с Любочкой вернулись в диспетчерскую.

– А второй дворник где живёт? – поинтересовался я, заранее зная ответ.

– В другой такой же комнатке, между четвёртым и пятым подъездом. Но у него почище. Он всё-таки женатый человек, – рассказала мне диспетчер.

– С ним жена живёт? – удивился я.

– Нет, – рассмеялась Люба. – Жена его в Узбекистане. Раз в год приезжает, на пару недель. А так он один. Очень трудолюбивый и отзывчивый парень. Катя к нему хорошо относится.

– Катю надо увольнять, – задумчиво проговорил я, – и людей из этих клетушек убирать. У нас крепостное право давным-давно отменили.

– Конечно, не моё дело, но это Катя вас хочет уволить, – почему-то шёпотом сообщила Любочка.

– Меня? – удивился я. – Но меня невозможно уволить. Меня можно только снять с председательства. И сделать это может общее собрание дома. Я на выборной должности.

– Я не знаю, на какой вы должности, – продолжила женщина, – но Катя сегодня весь день обзванивала жильцов нашего дома и рассказывала, какой вы плохой.

– Да пусть обзванивает, – усмехнулся я. – Кто она такая? Наёмный рабочий. Бухгалтер. Вероятнее всего, вороватый и глупый.

Но я зря недооценил Катерину Кошкоедову. Зря.

Она действительно обзвонила многих жильцов. Мало того, она связалась по телефону с бывшим управляющим, который в это время отдыхал в Таиланде, и тот помог своей подельнице: обзвонил оставшихся собственников, чьих номеров у Кати не было.

В общем, за выходные ненавидеть меня от всего сердца стал весь дом, кроме Жанны, которая как раз в пятницу улетела куда-то в Гималаи чистить карму или что-то ещё.

Наденька Дурова добавила меня в общедомовой чат в «Телеграме», где я узнал о себе много нового. Самыми безобидными высказываниями были слова «хам», «идиот» и «самодур».

А потом мне объявили, что 30 марта состоится расширенное заседание правления ТСЖ, где я должен буду отчитаться о проделанной работе и где планируется избрать нового председателя. Ревизор даже написал на моё имя заявление и вручил его мне собственноручно.

– У нас заседание назначено на 20 апреля, – напомнил я. – Переносить не вижу причин. Тем более Жанны нет. Она высоко в горах. Даже связаться с нами не сможет.

– Народ настаивает, – сказал ревизор. – Вы должны провести заседание.

– Я никому ничего не должен, – ответил я. – Но если народ настаивает, то давайте соберёмся, поговорим. Неофициально. Право назначать заседание правления принадлежит мне, и я его назначил на двадцатое. А так пошуметь, конечно же, пошумим. Чего не пошуметь-то? Может, я чего неправильно делаю, может, вы, а может, мы вместе.

Утром 30 марта, в четверг, я пришёл в диспетчерскую и попросил у Кати объяснительные.

– Я их не написала, – ответила она, – я на собрании всё скажу.

– Вы подчиняетесь мне, а не собранию, – заметил я, – поэтому объявляю вам строгий выговор с занесением. Вы не исполняете свои прямые обязанности.

Бухгалтер хотела что-то сказать, но не успела. В кабинет ворвался человек в костюме и утащил меня во двор.

– Меня зовут Александр, – представился он. – Я юрист по образованию и живу в этом доме с самого начала. Тут чёрт-те что творится. Воруют со времён стройки. Вы обратили внимание, что лифт не в гараж идёт, а только на первый этаж?

– Украли? – спросил я.

– А то, – задорно улыбнулся Александр. – И не только лифт. Но не это главное. Публика тут небедная живёт. Они все в основном на госслужбе работали, и поэтому думают, что всё само собой появляется. А дом обветшал. Надо хотя бы фасад покрасить. Надо в порядок двор привести. У нас тут были такие клумбы, такие клумбы…

– А от меня вы что хотите? – осторожно уточнил я.

– Боритесь! – воодушевлённо сказал юрист. – Надо перетрясти это сонное царство, иначе дом загнётся.

– А вы не хотите перетрясти? – поинтересовался я. – Например, вместо меня побыть председателем.

– Времени нет, у меня работа, – Александр сжал мою руку в районе локтя. – А тут времени много надо. И сил.

– И нервов, – добавил я и тоже пожал его локоть.

В три часа дня, как по мановению волшебной палочки, весь подъезд оказался заставлен стульями. Откуда они появились, неизвестно. Может, их прятали в зарослях берёзовых веников? Ещё откуда-то и стол притащили. Я уселся за него, обвёл взглядом сидевших напротив меня людей и сказал:

– Здравствуйте, товарищи!

Жильцы нескладно меня поприветствовали. Из знакомых мне лиц были только члены правления и Татьяна Ильинична (соседка с пятого этажа).

Затем к столу подошёл Кац, сел рядом со мной и начал:

– Открываем расширенное заседание правления нашего дорогого ТСЖ. На повестке один вопрос – переизбрание нашего председателя, который грубо нарушает наш замечательный Устав.

– А в чём именно заключается нарушение Устава? – поинтересовался я. – Ничего не нарушал. Вы всё врёте.

– Не перебивайте меня! – завизжал Самуил Иванович. – Хам и выскочка! Я старше вас, а вы меня перебиваете! Я никогда не вру!

– Молчу, молчу, – я достал из кармана смартфон, убрал звук и стал просматривать новости, вполуха слушая, о чём вещает Кац.

А говорил он о том, что я внедрился в роль председателя для того, чтобы погубить наш дом и потом перепродать его управляющей компании «Жилищник», и что моя задача – уволить всех преданных сотрудников, выгнав их из служебных помещений, которые они занимают много лет.

– А вы были в этих так называемых служебных помещениях? – я на минуту оторвался от смартфона.

– Не был, – отозвался Самуил Иванович, – но это неважно. Потом схожу, посмотрю. Тут главное то, что вы их увольняете, а увольнять вы не имеете права. Это прерогатива правления.

– Никого я не собирался увольнять, – сказал я, возвращаясь к смартфону. – Врёте вы всё.

– Ещё раз скажете, что я вру, я вам по лицу дам! – завёлся Кац. – Негодяй! Я по лицу больно дам,