Федор Раззаков - Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей Страница 18

– Видите вон ту металлическую дверцу с надписью «Мастерская»? – спросил у Тихонова таксист и показал ему на невзрачное двухэтажное здание на противоположной стороне соседней улицы. – Идите туда, там вас ждут.

– Кто ждет? – не понял Тихонов.

– Ничего не спрашивайте, просто идите и все, – и таксист подтолкнул тренера рукой в спину.

Когда Тихонов вошел в указанную дверь, он попал в помещение, представлявшее собой мастерскую по ремонту металлических изделий. За стойкой сидел лысоватый старичок в синем изношенном халате. Увидев гостя, он спросил:

– Это вы пострадавший?

Поначалу гость не понял, о чем идет речь, а когда догадался, то молча кивнул головой.

Старичок встал и жестом позвал тренера следовать за собой – в подсобное помещение. Там хозяин мастерской подвел Тихонова к одной из полок, на которой гость увидел… свою синюю спортивную сумку с надписью «Адидас». Он бросился к ней и, расстегнув молнию, увидел внутри сумки свою кинокамеру – совершенно целехонькую. Перекинув ремень через плечо, Тихонов вновь повернулся к старичку. Тот стоял и держал в руке лист бумаги и шариковую авторучку.

– Вы правда тренер рижского «Динамо»? – спросил старичок.

– Да, вот мое удостоверение, – и он потянулся рукой в карман.

Но старичок жестом остановил гостя и протянул ему листок с ручкой:

– Поставьте, пожалуйста, свой автограф.

Когда Тихонов это сделал, старичок добавил на прощание:

– И передайте привет Хельмуту Балдерису.

– От кого? – спросил тренер.

– От его поклонника. Если бы не он, не видать бы вам вашей кинокамеры.

Сидя за рулем своего «Жигуленка»-«копейки», Алан Супреев колесил по улицам Усть-Каменогорска и, как заправский гид, рассказывал Анжеле о достопримечательностях своего города. Борис Александров в это время сидел на заднем сиденье и только изредка вступал в разговор, вставляя кое-какие реплики. Но в основном все-таки говорил Алан, перехватив инициативу у своего приятеля:

– Эх, жаль, Анжела, что вы приехали к нам в феврале. Вот приезжайте к нам летом, мы вам такие красоты покажем – закачаетесь. Съездим в нашу Скалистую Успенку, где мы постоянно тусовались мужской компанией или махнем на Комсомольский остров, рыбку половим. Правда, сейчас уже не тот улов, каким он был десять лет назад, когда мы с Борькой бегали туда мальчишками.

– А каким тогда был улов? – спросила Анжела.

– Богатым – в нашей Ульбе даже щуки водились, не говоря уже о плотве или окуне. Утки жирные плавали. Сейчас с этим делом стало намного скромнее.

– Ты расскажи, как однажды чуть щуку не поймал, – подал голос Александров.

– Было дело, мы тогда в седьмом классе учились, – откликнулся на просьбу друга Алан. – На дворе был, кажется, июль, а в это время щуки впадают в летнюю дремоту, становятся вялыми, поэтому поймать их почти нереально. Мы с Борькой в тот день часов семь охотились с воблером.

– Это что за зверь? – поинтересовалась Анжела.

– Это такая блесна-рыбка, на которую ловят настоящую рыбу, – пояснил Александров, а Алан продолжил:

– Так вот мы семь часов охотились, пока у меня не клюнуло. Я Борьке кричу: «У меня клюет!», а сам тяну удочку что есть мочи. Но чувствую, что сил не хватает. Тут Борька подбегает, и мы с ним вместе начинаем тянуть. И все равно вытянуть не можем. Щука та оказалась килограммов на пятнадцать, а то и двадцать. А мы же пацаны, оба дохлики. Короче, щука как рванула от берега, так мы с Борькой в воду и шарахнулись. Борька удочку сразу отпустил, а я, как дурак, держу. И щука меня дальше потянула. Как в «Бриллиантовой руке», помните – там Папанова так тащили.

– Я ему кричу: «Брось удочку!», а он, дурак, не слушает, – снова встрял в рассказ Александров.

– Да я и не слышал тебя – голова-то под водой оказалась. Короче, только минуты через две удочку отпустил, хотя жалко было – мне ее батя на день рождение подарил. Так она и сгинула вместе с той щукой.

– Хорошо, что сами живы остались, – резонно заметила Анжела.

– Да нам с Борькой любая река по колено – мы с ним в каких только передрягах не бывали, – бодро отреагировал Алан. – А пару лет назад Бориса и вовсе чуть шаровой молнией не убило – чудом спасся. Меня, правда, рядом не было, но он так живо это описывал, что я будто сам там побывал.

– Где же это было? – поинтересовалась Анжела у Александрова.

– В Канаде, после молодежного чемпионата мира, – ответил хоккеист, которому явно не хотелось заново переживать эту историю.

Однако пришлось.

Мировой молодежный форум по хоккею проходил тогда в Канаде, в городе Виннипеге. В последний день турнира, 5 января 1975 года, советские хоккеисты встретились с хозяева чемпионата канадцами, в составе которых играли такие будущие звезды, как Брайан Тротье, Рик Лапойнт, Мел Бриджмен, Брайан Саттер, Эд Станиовски и другие. В нашей команде, помимо Бориса Александрова, играли еще несколько хоккеистов, которые вскоре станут очень известными, благодаря выступлениям за первую сборную: Владимир Мышкин, Александр (он же Зинэтула) Билялетдинов, Сергей Бабинов, Василий Первухин, Сергей Шепелев. Наши ребята в той игре победили 4:3, причем две шайбы – первую и третью – забросил Александров, ставший настоящим героем той игры (впрочем, как и всего чемпионата).

На следующий день сборная СССР вылетала из Виннипега на родину. Рейс был прямой и длился почти 11 часов. Александрову досталось место возле иллюминатора и большую часть пути он проспал. А снился ему вчерашний матч, который отличался завидным драматизмом от всех предыдущих игр на этом чемпионате. В начале третьего периода сборная СССР вела 4:1 и, казалось, что игра уже сделана. Но канадцы умеют биться до последнего, как никто. На 47-й минуте матча Лапойнт с подачи Арндта сократил разрыв, а спустя еще девять минут уже сам Арндт сделал разрыв минимальным – 4:3. И последние четыре минуты игры канадцы так осадили ворота Мышкина, что, казалось, гол неминуем. А примерно за минуту до финальной сирены хозяева турнира стали играть вшестером, оставив свои ворота пустыми. Именно эти финальные секунды и снились теперь Александрову, пока их самолет летел в Москву. А снилось ему то, как он самоотверженно бросается под удар канадского игрока и шайба летит ему прямо в лицо. Удар – и искры посыпались из глаз Александрова.

Именно в этот самый миг он проснулся, и увидел в иллюминаторе яркую вспышку света, которая на доли секунды ослепила ему глаза. А когда он снова их открыл, то обнаружил, что свет в салоне самолета погас. Сидевший с ним рядом Федор Канарейкин, схватил его за локоть и, жарко дыша ему в ухо, спросил:

– Борис, что это было?

Но Александров не смог ему ответить ничего вразумительного – он и сам не понимал, что произошло только что за бортом самолета буквально в нескольких метрах от его иллюминатора. А свет в салоне по-прежнему не включался, да еще к тому же самолет начало трясти, что только усиливало ужас от происходящего. Никто ничего не понимал и все ждали каких-то объяснений по громкой связи от командира экипажа, но тот почему-то молчал. В этот миг где-то поблизости от Александрова заплакал ребенок. Мама попыталась его успокоить, но было понятно по ее голосу, что она сама крайне напугана этой ситуацией и еле сдерживается, чтобы самой не разрыдаться.

– Борис, кажется нам крандец, – снова услышал Александров голос своего соседа. – Говорят, в Питере, в апреле, было почти то же самое.

Речь шла о катастрофе ИЛ-18 27 апреля 1974 года, выполнявшего чартерный рейс Ленинград – Запорожье – Краснодар. Это была крупнейшая авиакатастрофа в Ленинграде – в ней погибли 109 человек. На борту ИЛа, на котором теперь летел Александров, находилось около 120 человек, из них 20 были хоккеистами, которых называли будущими звездами советского хоккея. Они только что выиграли молодежный чемпионат мира и были полны самых радужных надежд и планов. Так, Александров, которого в регулярном чемпионате СССР в этом сезоне поначалу не часто ставили на игры, теперь мог быть уверен, что во втором звене, рядом с Викуловым и Жлуктовым, постоянное место ему гарантировано.

Полет в кромешной темноте длился чуть меньше часа. О чем думали все это время пассажиры ИЛа, одному богу известно. И даже когда самолет, наконец, совершил экстренную посадку в Ленинграде, пассажиры не спешили радоваться, поскольку свет в салоне так и не включился. И только когда люди выбрались на бетонку аэропорта, началось массовое ликование. Александров попал в объятия высокого мужчины, который оказался летчиком, Героем Советского Союза.

– Ну, парень, считай, что мы второй раз на свет родились, – объявил летчик хоккеисту.

– Что же все-таки произошло в воздухе? – Александров задал вопрос, который мучил его все это время.

– А ты не понял? Шаровая молния разрядилась прямо на подходе к самолету. Еще бы чуть-чуть – и нам не выжить.