Александр Шувалов - Женская гениальность. История болезни Страница 18

Таким образом, в случае Александры Федоровны имели место связанные со стрессами невротические и соматоформные расстройства («тяжелый невроз сердца»). Пиком истерических расстройств можно считать ложную беременность, истерическое нарушение походки и «паралич конечностей». Любопытная особенность заболевания Александры Федоровны: в тяжелейших условиях большевистского плена ни о каких проявлениях истерии у императрицы историки уже не упоминают.

Учитывая, что Александра Федоровна находилась под сильным влиянием Григория Распутина в основном благодаря своему истерическому характеру, а Николай II, как известно, во многом шел на поводу у своей венценосной супруги, можно сделать следующий вывод: психическое расстройство императрицы сыграло немаловажную и трагическую роль в истории России.

Габриель Сидони Колетт (1873–1954) – французская писательница; стала первой женщиной, единогласно избранной в 1944 г. в члены Гонкуровской академии.

Между тем в 20 лет Сидони была девушкой, примечательной лишь косой длиной 1 м 58 см. В 1893 г. она вышла замуж за популярного в ту пору писателя Анри Готье-Виллара. Он ввел ее в литературные круги столицы, но при этом беззастенчиво использовал в качестве «литературного негра». Колетт написала для него серию автобиографических романов, которые он опубликовал под своим именем. Под собственным именем Колетт начала печататься лишь с 1904 г.

Первые месяцы замужества показались Колетт счастливым сновидением, но ей было суждено скоро «проснуться». Она узнала, что муж ей изменяет. Степень ее отчаяния не поддавалась описанию – Колетт оказалась на грани безумия. Несколько месяцев Габриель провела в лечебнице, где врачи серьезно опасались за ее психику.

С 1906 г. она начала самостоятельно зарабатывать на жизнь и наверстывать упущенное, выступая на сцене знаменитого кабаре «Мулен Руж»: Колетт стала актрисой-мим, а ее поступки – темой для обсуждения.

Разведясь с мужем, завела несколько романов с женщинами и мужчинами (среди них был известный итальянский писатель Габриэле д’Аннунцио).

Скандальная известность предоставила ей возможность требовать баснословных гонораров. Театральные критики и рецензенты, воскуряя ей фимиам, стали широко употреблять слово «творчество», а газетчики наперебой искали возможность услышать хотя бы пару слов из уст главной возмутительницы общественного спокойствия. Колетт училась быть знаменитой буквально на ходу: «Всегда следует начинать с отказа давать интервью кому бы то ни было. Тогда ваше первое интервью попадет на первую полосу».

В декабре 1912 г. Габриель Сидони Колетт становится баронессой де Жувенель и присутствует на приемах, раутах, торжественных обедах. Но под последние аккорды разваливающегося очередного брака она вновь делается героиней скандала. 47-летняя Колетт становится любовницей 17-летнего Бертрана де Жувенеля, сына барона от первого брака.

За 54 года Сидони Колетт написала 50 книг прозы и 4 тома статей, посвященных театру, причем все, что вышло из-под ее пера, увидело свет еще при жизни автора; была награждена орденом Почетного легиона, избрана в члены Королевской академии языка и литературы Бельгии.

Французская писательница представляла собой эмоционально неустойчивую личность со стремлением любой ценой находиться в центре общественного внимания. Это свидетельствует об истерическом радикале ее личности. А редкостная творческая плодовитость и повышенная сексуальность говорят о том, что Колетт были свойственны также и гипоманиакальные черты.

Айседора Дункан (1877–1927) – американская танцовщица; одна из основоположниц школы танца модерн.

С подросткового возраста Дункан гастролировала по ведущим театрам Калифорнии и уже тогда вела довольно бесшабашное богемное существование. По достижении 30 лет на фоне склонности к спиртному начала страдать «неврастеническими», как она указывает в автобиографии, расстройствами. Но нельзя исключить наличие у нее психосоматических и гормональных нарушений.

С 1907 г. у Айседоры Дункан появляются первые сценические «провалы» и первые легенды о ее «плотской вольнице». Она, например, неоднократно обращалась к различным знаменитым мужчинам с предложением о рождении общих детей, наивно полагая, что они унаследуют ее красоту и отцовский ум. Бернард Шоу в ответ на подобное предложение остроумно ответил: «А если бы они вдруг первое взяли от меня, а второе – от вас?»

Все признают, что в искусстве Айседора была гениальной личностью, но в практической жизни оставалась «простофилей, попросту гусыней». Вместе с тем мысль Айседоры о том, что именно сексуальные утехи являются для нее спасительным лекарством от «неврастении», заслуживает доверия.

После трагической смерти детей, погибших в автомобильной катастрофе, Айседору начинают преследовать ночные видения и «галлюцинации». Она легко поддавалась влиянию «дурных» предзнаменований и суеверий, «погрузилась в напряженный мистицизм». К 38 годам Дункан заметно «погрузнела и к тому же изрядно пила», но продолжала выступать на сцене. Поведение артистки становилось все более несносным и капризным. Айседора считала, что любое ее слово равносильно закону, и как-то потребовала «массу роз», чтобы засыпать ими сцену, хотя заплатить за них ей было нечем. Такта и самоконтроля ей недоставало всегда. Превратившись в рабу своих эмоций, она признавала только любовников и вино, могла выйти на сцену в пьяном состоянии. «Ничто не могло утолить ее любовного голода и жажды, и в ней не было никакого понимания пагубности такой жизни!»[10]. Выражаясь словами самой Дункан: «Ношусь по свету в поисках средства исцеления – и не нахожу».

И тут ее пути пересеклись с еще более неустойчивым в психическом отношении Сергеем Есениным. «Медовое турне» Айседоры Дункан с Есениным представляло собой «пятнадцать месяцев алкогольного сумасшествия и несчастий».

Близким к реальности портрет Айседоры Дункан можно найти в романе американского писателя Джона Дос Пассоса «Большие деньги»: «Она не могла воздержаться ни от спиртного, ни от того, чтобы заключить в объятия первого встречного молодого человека; если же у нее заводилась кое-какая наличность, она закатывала пирушку или просто швыряла деньги направо и налево».

Айседора Дункан на протяжении всей своей не столь уж и короткой жизни демонстрирует черты инфантильно-ювенильного характера. Повышенную склонность (а возможно, и клиническую зависимость) к употреблению алкоголя можно рассматривать как патологическую, так как она «пагубно» воздействовала на ее творчество. Ядро личности американской танцовщицы составляло истерическое расстройство. Эта форма психопатии часто встречается в группе инфантильно-ювенильных женщин, которые вообще «по своей природе ближе к детству и юности». Можно предположить, что своеобразие предложенного Дункан нового вида танцевального искусства не в последнюю очередь обусловлено выраженным своеобразием ее личности.

Петровская Нина Ивановна (1879–1928) – русская поэтесса. В разное время была подругой знаменитых русских поэтов Серебряного века – К. Бальмонта, А. Белого, В. Брюсова. Последний вывел ее под именем Ренаты в романе «Огненный ангел». Ее первые стихотворения «по бешенству чувств» были похожи на стихи юной Марины Цветаевой.

В жизни Петровской все было необычно. Она, например, упорно скрывала год своего рождения. Закончила зубоврачебные курсы, но стала поэтессой. Была невестой одного, а замуж вышла за другого. Свое прошлое казалось ей жалким и бедным, и, только попав в среду символистов и декадентов, находясь в состоянии постоянного лихорадочного возбуждения, она почувствовала себя как рыба в воде.

Андрей Белый пишет о ней: «Раздвоенная во всем, больная, истерзанная несчастною жизнью, с отчетливым психопатизмом, она была – грустная, нежная, добрая, способная отдаваться словам, которые вокруг нее раздавались, почти до безумия; она переживала все, что ни напевали ей в уши, с такой яркой силой, что жила исключительно словами других, превратив жизнь в бред и в абракадабру… Выходя из себя на чужих ей словах, она делалась кем угодно, в зависимости от того, что в ней вспыхивало; переживала припадки тоски до душевных корч, до навязчивых бредов, во время которых она готова была схватить револьвер и стрелять в себя, в других, мстя за фикцию ей нанесенного оскорбления; в припадке ужаснейшей истерии она наговаривала на себя, на других небылицы; по природе правдивая, она лгала, как всякая истеричка; и, возводя поклеп на себя и другого, она искренно верила в ложь… не спасатели ей были нужны, а хороший психиатр. Этапы диссоциации ее личности: сперва хоровод из ей ненужных поклонников; потом мечты, потом чахотка, которую залечили; потом – запой; потом – навязчивая идея: ей-де место среди проституток, которых она видела невинными жертвами; под этим всем – ее разрушавшая страсть к морфию».