Николай Борисов - Иван Калита Страница 18

Важную роль в подготовке этого брака сыграла и мать невесты тверская княгиня-вдова Ксения (Оксинья) Юрьевна. Дочь новгородского боярина Юрия Михайловича, она в 1264 году вышла замуж за князя Ярослава Ярославича Тверского. Это был второй брак великого князя, которому было тогда около 40 лет. От первого брака он имел сыновей Святослава и Михаила. Их мать, неизвестная по имени, погибла во время страшной Неврюевой рати 1253 года, а сами они попали в плен к «поганым», но вскоре вернулись на Русь.

Через семь лет после женитьбы на Ксении Ярослав Ярославич умер. Как и его отец Ярослав Всеволодович, Ярослав встретил смерть где-то в степях, на обратном пути из Орды. Быть может, в свои последние часы он вспомнил не только отца, но и брата Александра, который тоже скончался по дороге из Орды на Русь. Впрочем, мало кто из князей этого страшного времени умирал в своей постели...

Тело Ярослава привезли в Тверь и похоронили в деревянной церкви Косьмы и Дамиана, которая служила городским собором. Немного времени спустя после кончины мужа княгиня Ксения родила сына, названного Михаилом.

Молодая княгиня осталась одна в чужой для нее Твери, с младенцем-сыном на руках, окруженная ненавистью родственников первой жены. Вероятно, и новый тверской князь Святослав, сын Ярослава от первого брака, не питал к мачехе и ее сыну особого расположения. Для Ксении настали трудные времена. Но сильный новгородский характер превозмог все беды. И постепенно судьба ее переменилась. Бог прибрал старших сыновей Ярослава. Где-то между 1282 и 1285 годами умер Святослав, не оставив потомства. Его брат Михаил (старший) умер, кажется, еще раньше. Летопись упоминает о нем только при рассказе о походе русских князей на немцев в 1268 году. Возможно, это просто ошибка летописца, внесшего в рассказ еще не рожденного на свет Михаила, сына Ксении.

После смерти Святослава отрок Михаил стал номинальным правителем Твери. А за спиной его стояла мать – умудренная жизнью, закаленная невзгодами и, может быть, ожесточившаяся от долгих унижений. О кончине Ксении в 1312 году летопись сообщает как о важном событии (25, 87).

Постройка Спасо-Преображенского собора способствовала подъему тверской культуры. Здесь, при дворе владыки, началось местное летописание, которое позднее переросло в великокняжеское и общерусское.

Собор Спаса Преображения стал главным, но далеко не единственным источником христианского благочестия в Твери. В городе было необычайно много монастырей. Помимо Отроча монастыря на левом берегу Волги, в XIV – XV веках существовали восемь обителей на правом берегу. Это Афанасьевский, Федоровский, Марфинский, Спасо-Высоцкий, Михайловский, Иоанно-Богословский, Афанасьевский Покровский и Григорьевский монастыри (72,189). Трудно указать точное время их возникновения. Однако можно думать, что не менее половины из них существовали уже в начале XIV века. На это указывают посвящения их соборов. Со времен крещения Руси князья строили храмы в честь своих патро-нальных святых. Иногда такие храмы возводились подданными, желавшими выразить, свою признательность правителю. Афанасьевский монастырь своим весьма редким названием указывает на первого тверского князя Ярослава Ярославича. Как и все князья того времени, он имел два имени: славянское – Ярослав и греческое – Афанасий. Михайловский монастырь своим посвящением Михаилу Архангелу, вероятно, был обязан князю Михаилу Ярославичу или же его матери, увековечившей таким образом память о рождении сына.

В тверских монастырях конца XIII века существовал не только далекий от аскетизма особножительный устав, при котором каждый инок устраивался в обители в соответствии со своими материальными возможностями, но и более строгая, возвышенная форма монашеского устроения – так называемое «общее житие», предусматривавшее для всех иноков общую трапезу, одинаковую одежду, отсутствие частной собственности и строгое послушание игумену. Именно таким, общежительным, был монастырь святой Богородицы на реке Шоше, из которого происходил епископ Андрей. Летописец не случайно отметил этот факт. Он свидетельствовал о подлинно подвижнической жизни будущего владыки.

Зародившись в XI веке в Киево-Печерском монастыре, общее житие в силу его трудности и строгости не получило широкого распространения на Руси в XII – XIII веках. В Новгороде, насколько известно, оно поддерживалось только в одной обители – Антониевом монастыре. Если принять предположение о том, что в Твери общежительным был Афанасьевский Покровский монастырь, то создателями этой древней традиции можно считать князя Ярослава-Афанасия и епископа Андрея. Для русских людей того времени общежительный устав был связан с именем основоположника русского монашества преподобного Феодосия Печерского. Возрождая эту традицию в Твери, ее правители тем самым не только возвышали престиж города как религиозного центра, но и указывали на его связь с духовным наследием Киевской Руси.

Вполне понятно, что благочестие тверских правителей, выразившееся в постройке ими храмов и монастырей, привлекло к ним благосклонное внимание митрополита Максима. Перебравшись на Северо-Восток Руси, он стал их другом и доброхотом. Вероятно, по совету митрополита князь Михаил Ярославич заказал для себя копию перевода знаменитого византийского исторического сочинения «Хроника Георгия Амартола», где излагалась всемирная история от «сотворения мира» до событий в Византии в X веке. Одни исследователи считают, что «Хроника» была переписана в промежутке между 1294 и 1312 годами, другие – около 1294 года, третьи – вскоре после кончины Михаила Тверского в 1318 году.

В рукописи «Хроники» имеется загадочная миниатюра, изображающая мужчину и женщину, предстоящих Иисусу Христу. Вероятно, это портретное изображение тверского князя Михаила и его матери княгини Ксении.

В Твери в конце XIII – начале XIV века возрождалось не только каменное зодчество и христианское благочестие, но и чувство национального достоинства. Мужественное сопротивление тверичей во главе с князем Михаилом Дюденевой рати 1293 года создало вокруг этого города ореол восхищения. Вероятно, стойкость тверичей во многом была обусловлена тем, что они надеялись на помощь хана Ногая, с которым был близок князь Михаил. Татары, приведенные Дюденем, были посланы соперником Ногая ханом Тохтой. И все же русские люди, не вникавшие в тонкости отношений в степях, усвоили одно: Тверь может постоять за себя даже против «поганых».

В 1300 году многолетняя борьба между Ногаем и Тохтой, подрывавшая силы Орды и отвлекавшая ее внимание от «русского улуса», завершилась решающей битвой, в которой войско Ногая было разбито, а сам он убит. Сразивший его воин, русский по происхождению, был казнен по приказу хана Тохты за то, что осмелился поднять руку на столь знатного татарина. Ставившие на Ногая русские князья, первым среди которых был Михаил Тверской, оказались в проигрыше. Однако Орда еще несколько лет не имела сил для карательных походов на Русь, да и не считала это необходимым. Сторонники Ногая быстро перестроились и теперь готовы были платить дань Тохте. Большего от них и не требовалось. Орда почла за лучшее не вмешиваться во внутренние дела Руси, предоставив князьям самим решать свои споры.