Джим Уайт - Джеймс Хэрриот. Биография Страница 18

Отец, отлично понимая, что львиную долю платы за обучение вносят его родители, поставил перед собой цель хорошо учиться. Он купил необходимые учебники — «Анатомию» Сиссона и «Животноводство» Миллера и Робертсона — и часами занимался в огромной библиотеке Митчелла, которая находилась недалеко от колледжа. Атмосфера библиотеки явно казалась ему немного пугающей, и он записал в дневнике: «Это место меня угнетает. Здесь слышно, как шевелятся мозги».

Животноводство, химию и биологию читали на первом курсе, и Альф взял хороший старт. Он сдал химию и биологию, правда, биологию едва вытянул, набрав 46 процентов. В результате у него состоялся разговор с однокурсником, о котором он много раз мне рассказывал.

— Какой проходной балл?

— 45 процентов.

— А ты сколько набрал?

— 46.

— Ты слишком много работал!

Один его приятель использовал другой подход при этом довольно рискованном отношении к учебе. На экзамене по анатомии ему показали большую кость.

— Что это? — спросил экзаменатор.

— Бедренная кость, — ответил студент.

— Уточните, — продолжал экзаменатор, — бедренная кость какого вида животных? Коровы или лошади?

— Все в порядке, — благодушно улыбнулся студент. — Последний вопрос был ни к чему. Мне пятерка не нужна!

На первом курсе преподаватели были довольны Альфом. Профессор Дункан, читавший химию, написал в табеле успеваемости: «крепкий середнячок, вряд ли станет отличником, но учиться будет ровно».

В следующем году, 1934/35, его успеваемость съехала. Он завалил экзамены по физиологии и гистологии, а также животноводство. Результаты были очень слабые: 36, 25 и 37 процентов соответственно, и преподаватели остались недовольны. В табели появились записи такого рода: «пропуски занятий; не работает; очень слабо».

Это вызывает недоумение. Альф был ответственным и честолюбивым молодым человеком. Он хотел выбиться в люди, зарабатывать себе на жизнь и не висеть больше на шее у родителей. К тому же он не относился к тем студентам, которые целыми днями резались в карты в комнате отдыха, намереваясь вести беззаботную студенческую жизнь гораздо дольше положенных пяти лет. После нескольких партий за карточным столом, когда Альф проиграл приличную сумму, это приятное, но дорогое времяпрепровождение утратило свою привлекательность. В табели успеваемости за осенний триместр 1935 года доктор Уайтхаус написал, что он «не посещал» занятия по анатомии. Довольно странное поведение для уравновешенного молодого человека. Хотя Альф не был блестящим студентом и ничем особенным не выделялся во время учебы в колледже, это не объясняет столь низкие результаты.

Однако имелась серьезная причина. В последнем классе в Хиллхедской школе у Альфа появились сильные боли в прямой кишке, и в результате образовался анальный свищ с гнойными выделениями. Он оправился после первого приступа, но эта изнуряющая болезнь, которая снова дала о себе знать на втором курсе колледжа, будет периодически мучить его всю оставшуюся жизнь. Летом 1937-го ему было так плохо, что его положили в больницу и сделали небольшую операцию по очистке пораженной области. Операция не дала никаких результатов, и в 1939 году Альф снова лег в больницу, пытаясь избавиться от этой пытки, но, как и прежде, операция оказалась безуспешной.

В конечном счете этот мучительный недуг сказался на его способности концентрироваться на учебе. В те дни, не имея под рукой антибиотиков, ему приходилось терпеть не только боль, но и периодический сепсис, вызванный множественными скоротечными абсцессами. Единственным лечением было лечь в постель, часто с высокой температурой, и промывать пораженный участок горячей водой, чтобы сдержать инфекцию.

Альф философски относился к этому пятну на своем хорошем — во всех других отношениях — здоровье и всегда вносил шутливую нотку в разговоры на эту тему.

— Возможно, я многого не знаю, — скажет он много лет спустя, — но я считаю себя экспертом в области «задологии»! — Он говорил на основании своего горького опыта. — Моя «пятая точка» перенесла несколько операций — настоящая пытка! — но с меня хватит! Я больше никому не позволю кромсать мой зад. Все, что есть, заберу с собой в «ящик»!

Летом 1936-го в конце третьего курса Альф сдал физиологию и гистологию, но снова завалил животноводство. В декабре того же года он в четвертый раз пересдавал экзамен. Но теперь он получил неожиданную поддержку. Одним из младших преподавателей на кафедре был Алекс (Сэнди) Томпсон, — я тоже учился у него двадцать шесть лет спустя. Он курил трубку и на экзамене сидел за экзаменатором — но на виду у Альфа, — умиротворенно попыхивая своей трубкой.

— Сколько протоков в соске у коровы? — задал вопрос экзаменатор.

Альф задумался, но вдруг увидел палец в клубах дыма, поднятый вверх за спиной экзаменатора.

— Один, — ответил он.

— Правильно. А в соске кобылы?

Поднялись два окутанных дымом пальца.

— Два, — ответил Альф.

Дальше все пошло как по маслу.

В 1937 году успеваемость Альфа стала гораздо выше, и в июле он сдал анатомию, фармакологию и гигиену, хотя получил весьма скромные оценки; по анатомии он набрал 45 процентов, которых едва хватило для проходного балла.

Анатомию читал сам директор, доктор Уайтхаус. Альфу предмет нравился, но в то же время ему приходилось много зубрить. Необходимо было усвоить огромное количество фактов, и иногда ему казалось, что его мозг дошел до точки насыщения. Студенты учили строение разных домашних животных, а это было не только тяжело, но и скучно. Альфу нравились практические занятия доктора Уайтхауса в анатомических лабораториях, где студенты, разбившись на группы, препарировали трупы животных, в основном лошадей и коров, но лекции по анатомии были совсем другим делом. В отличие от шумных занятий, которые проводили старые преподаватели, у доктора Уайтхауса царила тишина. Вместо диких воплей и бумажных самолетиков, которыми славились лекции профессора Бегга, здесь доминировал другой звук — мерное удовлетворенное похрапывание спящих студентов.

Их можно было понять. Доктор Уайтхаус читал лекции по громадному тому «Анатомии» Сиссона, и каждый студент обязан был усвоить кошмарное содержимое этого учебника. Вот типичный отрывок: «Большой седалищный нерв (N.. ischiadicus)… ответвляется от шестого поясничного и первого крестцового корешков пояснично-крестцового сплетения, но обычно имеет пятый поясничный корешок, к которому может примыкать пучок из второго крестцового нерва. Он спускается в полость между большим вертелом бедренной кости и седалищным бугром поверх близнецовой мышцы, сухожилия внутренней запирательной мышцы и квадратной мышцы бедра. Спускаясь по бедру, он проходит между двуглавой мышцей бедра латерально и аддуктором, полуперепончатой и полусухожильной мышцей медиально, и между двумя головками икроножной мышцы переходит в большеберцовый нерв. Он имеет следующие основные ветви…» Неудивительно, что под таким обстрелом студенты не могли сосредоточиться, их мысли блуждали где-то в других, более приятных местах, или, что случалось гораздо чаще, они погружались в бессознательное состояние.