Ишмаэль Бих - Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата Страница 18

Через несколько минут он вернулся с корзиной, наполненной какими-то растениями. Не проронив ни звука, он развел огонь, подержал над ним эти лекарственные травы, а затем разложил под нашими поднятыми ступнями. Дым от тлеющей зеленой массы окутал наши ноги, и вскоре боль утихла. Хозяин снова покинул свое жилище и чуть позже принес нам рыбный суп, рис, бидон воды и сделал приглашающий жест, предлагая подкрепиться. Потом он опять появился перед нами, но на этот раз с сетью, веслами и большим фонарем.

– You peekin dem dae fell betteh, right?[13] – спросил он с широкой улыбкой и, не дожидаясь ответа, сообщил, что уходит в море на всю ночь ловить рыбу, а потом указал, где лежат матрасы. Его не интересовало, откуда мы и как нас зовут. Думаю, в тот момент это было неважно. Он дал нам специальную мазь и велел обязательно смазать ею ступни перед сном. Мы тут же молча улеглись и провалились в забытье.

На следующее утро незнакомец опять принес нам еды и с улыбкой заметил, что рад видеть нас чуть окрепшими. Правда, нормально ходить еще было трудно: на улице мы не показывались, а коротали время, ковыляя по хижине из угла в угол и потешаясь над собственной неуклюжестью.

Канеи похвастался, что он, мол, отличный футболист. На это Муса кинул ему пустую скорлупу от земляного ореха. Канеи уже собирался отбить пас, но тут же решил, что удар, пожалуй, причинит ему боль, и поспешно отдернул ногу. При этом он ушиб ступню о камень, обхватил ее руками и принялся дуть.

– Что же ты за футболист, если боишься ореховой скорлупы? – засмеялся Муса. Мы все тоже рассмеялись.

Муса был коренастый крепыш с круглой физиономией и маленькими, такими же округлыми, как лицо, оттопыренными ушами. Его черные глаза навыкате загорались веселым огнем и почти выпрыгивали из орбит всякий раз, когда он пытался нас в чем-то убедить.

Канеи, напротив, был худым парнем с вытянутым лицом, всегда сохранявшим выражение спокойствия. Он очень тщательно ухаживал за своими короткими и очень темными волосами. Каждое утро или в другое время суток, когда мы оказывались у реки или ручья, он мыл голову и тщательно приглаживал прическу.

– Ты что, на свидание собираешься? – подначивал его Альхаджи.

Голос у Канеи был негромкий, но он говорил с большим достоинством. И вообще он лучше всех нас умел находить выход из критических ситуаций и разумно решать возникающие проблемы.

Альхаджи всегда бурно жестикулировал. Он простирал свои длинные руки к собеседнику, как бы пытаясь схватить его за грудки. Альхаджи был очень дружен с Джумой: они обычно шли рядом и беседовали. Джума все время кивал, как бы соглашаясь со всем, что говорит его долговязый приятель. Сам он мало жестикулировал. У него была стариковская привычка держать руки сцепленными за спиной. Он всегда покачивал головой из стороны в сторону, в такт произносимым словам.

Саиду и Мориба были почти такими же малоразговорчивыми, как и я. Они часто сидели вместе в сторонке от компании. Саиду страдал одышкой – ему тяжело было долго шагать. У него были большие уши: когда он прислушивался, они будто бы вставали торчком, как у испуганного оленя. Мориба при этом всегда замечал, что у его друга, должно быть, обостренный слух.

Я, как уже говорилось, был самым тихим в этой компании.

Канеи, Альхаджи и Муса учились со мной в средней школе, но мы редко вспоминали прошлое и особенно старательно обходили темы, касающиеся семьи и родственников. Помимо текущих вопросов, связанных с нашим путешествием, мы почти ничего не обсуждали. Лишь пару раз говорили о футболе и о школьной жизни.

Ожоги зажили на четвертый день нашего пребывания на побережье. В тот же вечер мы в первый раз вышли на улицу, чтобы обследовать окрестности хижины. Оказалось, что она находится всего в полумиле от деревни. Ночью был хорошо виден дым над крышами кухонь.

Прошла неделя. Хозяин домика приносил нам воду и еду утром и вечером. На вид ему было чуть больше двадцати лет. Он всегда ходил без рубашки. Помню, что у него были очень белые зубы, а как-то утром я заметил, что он жует кусочек мягкой древесины. Когда я поинтересовался, как его зовут, он тихо рассмеялся и сказал:

– Не важно. Так будет спокойнее и вам, и мне.

На пятый день наш спаситель повел нас прогуляться вдоль побережья. По дороге мы разговорились. Оказалось, что он принадлежит к народу шербро – одному из многих населяющих Сьерра-Леоне племен. Когда мы рассказали ему о своем бегстве из Маттру Джонга, ему это показалось невероятным. Он слышал что-то о войне, но не мог поверить в то, что люди способны совершить такие страшные преступления против своих же сограждан. Он сам родился и вырос в близлежащей деревне и никогда не покидал ее. Все необходимое для жизни сюда привозили торговцы: они выменивали одежду, рис, другие продукты на рыбу и соль, так что местным жителям не нужно было ехать на рынок. А еще он с большим воодушевлением сообщил, что собирается вскоре жениться.

На вопрос, почему его хижина находится в стороне от селения, он ответил, что она используется только для хранения рыболовных снастей и для вяления рыбы во время сезона дождей.

Мы достигли уютной бухты, где не было большой волны. Наш провожатый велел нам сесть у прибоя и опустить ноги в воду. Он пояснил, что морская соль полезна для заживления ран и действует как болеутоляющее и обеззараживающее средство. Сам он устроился в сторонке и внимательно смотрел на нас. Я время от времени оборачивался и встречался с ним взглядом. При этом он улыбался, так что зубы сверкали белизной на его смуглом лице. Прохладный ветер с океана смешивался с теплыми сухими воздушными потоками с континента. Сидеть так было очень приятно. Мне ужасно хотелось узнать имя нашего благодетеля, но я сдерживал свое любопытство.

– Вам, ребята, нужно приходить сюда каждый вечер. Ванны с морской водой способствуют исцелению, так что менее чем через неделю вы будете совершенно здоровы, – сказал мужчина.

Он посмотрел на небо и увидел, что стремительно набегающие облака почти закрыли звезды.

– Мне надо пойти за лодкой, – сказал хозяин хижины, – а вы отправляйтесь домой, потому что скоро пойдет дождь. – И он побежал в направлении деревни.

– Какой счастливый, довольный жизнью человек, – вздохнул Альхаджи. – Ох, если бы я мог быть на его месте!

– Да, очень хороший человек. Хотелось бы знать, как его зовут, – тихо отозвался Канеи.

Мы все согласились с ними, а потом каждый снова погрузился в свои мысли. Из задумчивости нас вывели крупные капли дождя, упавшие с неба. Мы и забыли, о чем предупредил нас наш новый друг. Пришлось бегом возвращаться в хижину, где мы расселись вокруг костра, чтобы просушить мокрую одежду, а потом принялись ужинать вяленой рыбой.