Елена Прокофьева - Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью Страница 18

С Рихардом они прекрасно сработались и составили совершенно безумный и восхитительный тандем. Самое главное – весьма эффективный.

Работа в Китае была интересной, по крайней мере, не скучной. И не была сопряжена с такой степенью опасности, какая впоследствии будет грозить Зорге в Японии. К иностранцам в Китае относились с большим уважением, они жили компактно на специально отведенной для них территории (сеттльментах), где не действовали местные законы.

«Китай в то время был одним из центров деятельности всех мыслимых и немыслимых разведок, какие только существовали на земном шаре. Отчасти потому, что для работы спецслужб условия в этой стране были более чем комфортными. До 1927 года ее можно было назвать „раем для шпионов”. Контрразведки всех властей занимались почти исключительно борьбой с агентами соперничающих группировок, и до иностранных разведчиков у них просто не доходили руки. Во многих случаях для работы даже не требовалась агентура. Бездну информации можно было получить просто-напросто за коктейлями в иностранных клубах. Газеты сеттльментов и концессий печатали любую информацию, попадавшую к ним в руки, в том числе и секретную – „белых людей” нисколько не волновали проблемы безопасности какой-то там азиатской страны. Кроме того, имелось множество бюро, успешно торговавших любыми сведениями и материалами. Коррупция в китайской администрации, полиции и армии достигала колоссальных масштабов, а основная масса населения жила чрезвычайно бедно и за очень небольшие деньги была готова на все», – пишет Елена Прудникова. Пришедший в 1928 году к власти генералиссимус Чан Кайши пытался изменить ситуацию, но не особенно преуспел.

Работа разведчика не шла ни в какое сравнение с унылой деятельностью представителя Коминтерна, она проходила большей частью не в кабинетах, а на светских приемах и в увеселительных заведениях – что и понятно, в непринужденной и дружеской обстановке легче всего можно было добывать важные сведения, особенно такому человеку, как Зорге, который быстро заводил знакомства и был прекрасным собеседником и собутыльником. Рихарда вполне устраивал подобный образ жизни, он с удовольствием ходил по кабакам и был душой любой компании: много пил, активно общался, порой в пьяном виде ввязывался в драки, и в процессе всего этого веселья он получал массу полезных сведений из уст политиков и генералов, которые чуть позже его радистка Майя Улановская отправляла в СССР.

С помощью Агнес Смедли Рихард стал членом Китайского автомобильного клуба, президентом которого был сам главнокомандующий войсками Чан Кайши и нередко принимал участие в состязаниях автомобилистов. Как-то раз во время гонок Рихард почти у самого финиша обогнал роскошный американский автомобиль президента клуба. «Лицо Чан Кайши исказилось от гнева – он всегда выходил победителем. Да и кто бы осмелился обогнать генералиссимуса! – описывали это событие биографы Зорге С. Голяков и И. Ильинский. – Рихард гнал свою машину на полкузова впереди Чан Кайши. Лишь у самого финиша он смирил азарт спортсмена – сбросил газ. Машина Чан Кайши первой пересекла заветную линию. Генералиссимус сиял. Он подошел к Зорге, пожал руку достойному сопернику, поинтересовался, кто он и откуда. Отныне Зорге мог надеяться на его благосклонность». А однажды, чтобы сбить спесь с хвастливого генералиссимуса, Зорге совершил форменное хулиганство: начинил свечи зажигания в машине Чан Кайши обычным графитом, так что искра отклонилась и контакта не произошло. Привыкший к победам президент клуба не вышел на старт, пока не нашел неполадку, и был ужасно зол. Хулиганство это, кстати говоря, могло закончиться очень плохо, за такие шутки в Китае можно было запросто распрощаться с жизнью. Но зато как же было весело!

Такой свободный и вольный образ жизни Зорге слегка шокировал его русских товарищей. Как вспоминала Майя Улановская, ее отец Александр Улановский, работавший в Китае под агентурным именем Алекс и бывший одно время руководителем их разведгруппы, хорошо относился к Рихарду, уважал его, но все же не мог воспринимать его как «своего» человека. «Все-таки он немец, – говорил Улановский дочери, – из тех, кто переспит с женщиной, а потом хвастает этим». «Но Зорге вовсе не хвастал своими победами, – вспоминала Майя. – Просто немецкие радикалы были очень „передовыми” в вопросах морали и удивлялись нашей с отцом „отсталости”. Еще в 1923 году в Гамбурге коммунисты и анархисты уверяли нас, что купальные костюмы – буржуазный предрассудок. На общественных пляжах купаться голыми запрещалось, радикалы с трудом находили место для купания, и мы смеялись: „В этом заключалась вся их революционность!” Немцы были также очень откровенны насчет секса. Поэтому Зорге запросто рассказывал о своей связи с Агнес Смедли, ведь она была своим человеком, коммунисткой, к тому же незамужней. А отца его откровенность коробила».

Зорге благополучно отработал в Китае почти три года. В конце 1932 года его неожиданно вызвали в Москву. Причин для этого не было никаких, кроме одной: для него готовили более серьезное и ответственное задание.

7

Что именно думала Катя Максимова по поводу внезапного исчезновения возлюбленного на три года, остается только гадать. Что она вообще знала о нем? Что он журналист и ученый? Что он работник Коминтерна? Что у него бывают командировки, иногда длительные? Она понимала, что могут быть такие командировки, когда ты собираешь чемодан и уезжаешь, не имея возможности сказать об этом любимому человеку, – время такое, все возможно. А может, она решила, что Рихард просто бросил ее. Вот так, вдруг, без объяснений. Когда-то она сказала сестре: «Что бы ни случилось, я его не забуду…» И она не забыла. Все эти три года она думала о нем, и поэтому, когда однажды, придя домой, услышала от соседей, что к ней заходил высокий и красивый иностранец, она сразу же поняла: Рихард вернулся… Она дождалась…

Тем же вечером он пришел снова и теперь уже застал ее дома. Должно быть, между ними состоялось какое-то объяснение. Рихард не мог рассказать, где он был, что он делал, кроме того, что выполнял важное правительственное задание. В общем-то этого было достаточно. Катя была не глупа, она все поняла. Ни о чем не расспрашивала. Приняла вещи такими, как есть. И – несмотря ни на что – согласилась быть его женой, потому что знала, что жить без него не сможет, и пусть уж лучше так – с длительными командировками и важными правительственными заданиями, с риском для жизни и томительной неизвестностью, чем вообще никак. Катя выбрала свою судьбу, но вряд ли она могла в полной мере представить себе, как именно все сложится в действительности…