Александр Гергель - Возвращение на Арвиндж Страница 18

Галина показывает, что нужно идти и нам. Делаю несколько шагов в густой сумрак и оборачиваюсь ко входу. На фоне серого дня четко вырисовывается лицо женщины, той самой, в красивом костюме. Лицо повернуто в профиль, прядь светлых волос на щеке, какая-то грусть в повороте головы. Ей тоже не хочется уходить в сумрак подземелья? Не успеваю поймать выражения ее глаз, потому что за моей спиной вспыхивает свет, и светлая рамка входа погружается в тень.

Поворачиваюсь – и вижу пещеру. Хитро спрятанные мощные прожектора заливают зал светом. Кругом все оттенки коричневого цвета, от светло-бежевого до темно-шоколадного. Местами залегли глубокие тени. Обвожу взглядом стены и потолок. Тут и там вспыхивают яркие искры, видимо, какие-то кристаллы вкраплены в камень. Красиво.

Экскурсовод начинает рассказывать, по залу бежит и перекликается эхо. На голос экскурсовода накладывается немецкий перевод, а потом и русский нашей пани. Пещеры… моравский карст… известны по летописям еще с… года… общая протяженность коридоров… В… году местными крестьянами найден еще один вход в юго-западной части… открыты для осмотра залы… можно назвать… «Пирамида»… «Дворец султана»… «Каменный водопад»… имеется провал… выход в ущелье… подземная река протяженностью…

Мы идем по отполированному водой полу пещеры, поворачиваем за угол, где услужливо вспыхивает давно поджидавший нас свет. Следующий зал. Сталактит «Гора, отраженная в озере». Не понимаю, какая тут может быть гора? Смотрю на сталактит. Да, теперь понятно. С потолка свисает каменная сосулька, как перевернутая гора с острой вершиной, а прямо под ней из пола растет навстречу другая гора – точная копия висящей. Пожалуй, похоже на отражение, только озеро должно быть перевернуто над горой.

Следующий зал. Сталактит в виде спадающего занавеса искрит каплями. Странная, дикая красота камня и воды. Конечно, ведь пещеры – это и есть движение камня и воды. Мне вдруг становится скучно до тошноты. Что может быть тривиальнее камня и воды? Только их сочетание.

Мы проходим еще пару залов. Под ногами иногда попадаются маленькие лужи, мутновато-белесые от растворенной в воде извести. На сухих местах отпечатываются белые следы нашей обуви.

За очередным поворотом вместо вспышки прожекторов проступает дневной свет. Спустя минуты мы выходим из пещеры на открытый воздух и оказываемся почти на самом дне глубокого провала или ущелья с крутыми наклонными стенами. Край площадки отгорожен тоненькими перилами, над головой нависает стена с обратным уклоном. Гляжу вниз, где метрах в десяти бурлит серая вода реки. Поднимаю голову и оглядываю ущелье. Мы на дне двухсотметровой ямы. Кое-где на склонах видны сосны. Макушки тех, что забрались на самый верх, цепляют облака. Темные каменные стены с зелеными пятнами сосновой хвои и кусок серого облака сверху. В воздухе висит водяная пыль. Что-то бубнит экскурсовод, ей вторят переводчики. Оказывается, нам предстоит пройти еще с десяток залов, а потом плыть на лодках по подземной реке. Проходим площадку и снова попадаем в тоннель пещеры.

Все. Не хочу больше. Сейчас меня раздавят эти стены. Говорю пани Лишковой, что не могу идти дальше. Она не удивляется, видимо, я далеко не первый, кто испытал здесь такой дискомфорт. Пани вежливо прерывает экскурсовода, что-то быстро объясняет по-чешски, оглядываясь на меня. Та внимательно выслушивает, смотрит на меня понимающе, что-то говорит группе, видимо, извиняется за задержку и отходит в дальний угол площадки. Интересно, отправят меня назад одного или вызовут сопровождающего?

Минут десять мы дышим водяной пылью, чего-то ждем. Немцы с доброжелательным любопытством поглядывают в мою сторону. Спрашиваю у нашей пани, можно ли здесь курить, и получаю отрицательный ответ. Еще один повод поскорее выбираться на свет божий.

На площадке появляется парень в черном комбинезоне со множеством карманов, карабинов и липучек. На боку его покачивается бухта веревки. Спасатель? Он подходит к экскурсоводу, обменивается с ней несколькими фразами, затем направляется ко мне и на английском языке спрашивает, как я себя чувствую и смогу ли идти сам. Как ему объяснить, что мне просто стало тошно, а идти я могу сам и выход нашел бы без него? Отвечаю, что постараюсь дойти сам, и мы отправляемся в обратный путь. Киваю на прощание Галине, которая, глядя на меня, внимательно слушает пани Лишкову, которая что-то объясняет ей тихим голосом. Немцы собрались маленькой толпой в углу площадки, и там что-то происходит. Пожилая дама держит под руку женщину, на которую я обратил внимание возле входа, и что-то ей настойчиво втолковывает. У женщины растерянный вид. Мне кажется, ей тоже нехорошо и она хочет воспользоваться оказией, чтобы поскорее выйти из пещеры. А может, мне просто хочется так думать? Она поднимает на меня взгляд, и мы на миг встречаемся глазами. Она пытается улыбнуться, но улыбка выходит очень грустная, вымученная.

Прежде чем войти в коридор, я оборачиваюсь, чтобы бросить последний взгляд на ущелье. Маленькая площадка с нашей группой затеряна среди отвесных склонов. Горы огромны.

Обратная дорога всегда кажется короче, и через полчаса мы уже выходим из пещеры. Я благодарю своего провожатого и объясняю, что со мной полный порядок и никакая помощь мне не нужна. Как бы угадав мои мысли, он сообщает, что в полукилометре отсюда, там, где кончается маршрут экскурсии, есть небольшое кафе. В котором, возможно, мне будет удобнее дожидаться своих товарищей, добавляет он. Это как раз то, что нужно мне сейчас, – небольшое кафе. Еще раз благодарю его и иду в указанном направлении. День немного посветлел, к тому же я удаляюсь от водопада, и горы теперь не выглядят такими мрачными.

Сижу за столиком на небольшой уютной веранде кафе, прилепившегося к крутому склону горы. Передо мной широкий низкий стакан с водкой и маленькая тарелочка с солеными орешками. Что еще нужно русскому туристу после посещения пещер? Потихоньку потягиваю водку и смотрю на горы. Тучи уже не затягивают небо сплошной пеленой, хотя их еще много. Проглядывает солнышко, и горы загораются бледной зеленью осенней листвы, кое-где с оттенками желтого и коричневого. Склоны покрыты деревьями, так что почти не видно камней или скал. Кто-то набросил на горы маскировочную сеть, скрыл от глаз все, кроме общих контуров. Как хорошо, что мне не нужно ничего высматривать на этих склонах…

Даже сквозь сон мозг Андрея фиксировал звуки. С какого-то момента он стал ясно различать хлопки выстрелов, но все никак не мог вынырнуть в явь. Частота хлопков все увеличивалась, а у него не хватало воли отцепиться от липкого, вязкого сна. Он собрался с силами и уже стал было сгибать ноги в коленях, готовясь сесть, но тут грохнуло так резко и близко, что моментально выбило его из сна.