Вольфганг Франк - Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне Страница 18

Опустить перископы и погрузиться на двадцать метров! Рокот винтов раздался над самой головой, затем начал стихать. Снова подвсплыть на перископную глубину. Какая жалость: остались лишь самые арьергардные суда. Но был еще шанс избежать обнаружения гидроакустическими средствами противника, пристроившись в кильватер к отставшим! Командир скомандовал:

– Полный вперед!

Шум моторов вырос до максимума.

– Зарядить торпедные аппараты!

Осторожно, лишь краткими мгновениями используя перископ, командир увидел, что эскорт собирается вокруг того места, где он выпустил первые торпеды. Они замедляли скорость, прослушивали глубину, потом подняли красный сигнальный флаг «Z» и начали бомбометание. Командир видел, как под грохот взрывов суда конвоя увеличивали скорость, а их команды надевали спасательные жилеты и занимали места у орудий. Два поврежденных судна держались на воде, но все больше и больше кренились. Через час после атаки гигантский лайнер задрал нос, накренился и ушел на дно. Через несколько минут за ним последовало и второе судно.

В носовом отсеке шла кипучая работа по заряжанию торпедных аппаратов. Койки были убраны, торпеды цепляли к лебедке, и мускулистые руки направляли торпеды в аппараты. Густо пахло смазкой. Сопровождаемые всяческими пожеланиями, торпеды скрывались в аппаратах. К вечеру, вновь всплыв на поверхность, лодка опять подошла ближе к конвою, а потом, словно на крыльях, стала описывать широкие круги вокруг него. Но, хотя командир ждал до темноты, в час ночи было все-таки слишком светло, чтобы атаковать с надводного положения, а с другой стороны, было слишком темно, чтобы атаковать с подводного положения. Надо подождать луны.

При свете вышедшей луны командир погрузился для новой атаки. В перископ он мало что видел, потому что неправильное техобслуживание на базе сделало перископ негодным для ночной работы, но крупные, хоть и неверные, силуэты и шум винтов все-таки были существенными наводчиками.

– Намерен атаковать ведущее судно третьей колонны, – произнес командир, думая вслух, чтобы команда знала о его намерениях. – Большой сухогруз, быть может восемь-десять тысяч.

Во тьме судно казалось движущейся горой, занимая две трети поля зрения. Торпеда уже шла к цели.

– …Двадцать два, двадцать три, – вслух отсчитывал секунды в центральном посту боцман.

– Торпеда попала позади мостика, – сказал командир, и в этот момент грохот нового взрыва отдался в лодке.

Большое судно вздрогнуло, потеряло скорость и стало оседать на корму. В эфире зазвучали точки-тире, палубное освещение погасло, команда бросилась к шлюпкам. Из-за тонущего судна показались еще два – танкер и сухогруз.

– Первый торпедный аппарат – товсь! Пли!

Ничего не вышло, на сей раз промахнулись. И следующая торпеда прошла мимо. Но через восемь минут старпом писал под диктовку командира: «Пятая атака произведена по большому танкеру, у которого на мостике был замечен свет… Его скорость хода – шесть-восемь узлов. Поражен в носовую часть… Примерно девять тысяч тонн». И новая запись: «Через 22 минуты после первой атаки конвой рассеялся на большое расстояние. Эскорт старается собрать его, передавая команды сигнальными прожекторами».

Игра завершилась, пора было возвращаться в Киль. Команда ликовала.

– Сорок две тысячи потоплено, и это за восемь дней! – говорили в лодке. – Не стыдно будет показаться в Киле. Да еще одна торпеда осталась. По дороге домой и ей найдется дело.

И действительно нашлась. Через шесть дней после того, как они взяли курс на базу, в вахтенном журнале появилась запись:

«18.17. Увидел маленькую полоску на горизонте вроде мачты или перископа. В 18.19 погрузился и идентифицировал цель как подводную лодку, идущую прямо на нас курсом северо-запад. Похожа на британскую класса «Стерлет» («Стерлядь»)… 19.04. Сократил дистанцию на большом ходу и выпустил торпеду, попала в носовую часть. Очень сильный взрыв, цель затонула за несколько секунд. 19.06. Всплыл и осмотрел район, но смог обнаружить только одного спасшегося, которого взяли на борт в 19.10. В 19.08 большой пузырь показался на поверхности, практически никакого масла, но много деревянных обломков. Название подводной лодки – «Меч-рыба» («Spearfish»).[36] Спасшийся – матрос Пестер, Уильям Виктор».

В тот вечер все были тихи и задумчивы. С ними сидел матрос Пестер, единственный спасшийся из команды британской субмарины, такой же, как они, только военнопленный. А остальные погибли. Кто-то пытался сказать пару слов на английском – «good fellow, sorry» – «парень, прости». Высушили его одежду, накормили своей едой и шоколадом, даже разрешили пойти в боевую рубку покурить. Они уважали его молчание. Бедняга, думали они, это может случиться в любой момент. Кто знает, не их ли очередь следующая?

ГЛАВА 10

«U-47»

(август 1940 г.)

17 августа 1940 года, до истечения года с начала войны, Германия наконец ответила на британскую блокаду контрблокадой. Заявление об этом имело особое значение для подводников, потому что давало им право топить без предупреждения суда в районе, который почти в точности соответствовал опасной зоне, которую президент Рузвельт 4 ноября 1939 года очертил как запретную для американских судов. После этой даты единственный формулой для торговли с США было «плати и вези». Чтобы торговать с американцами, надо было заплатить им и везти товар на своем судне. Германское заявление о блокаде отражало и изменения в балансе сил, которое сложилось примерно с началом войны – потому что Польша, Норвегия, Дания, Нидерланды и б’ольшая часть Франции находились теперь под германским контролем, на суше боевые действия не велись и Великобритания – морская держава – была у Германии единственным противником.

Все более жесткие меры, принимаемые британцами, были скопированы немцами только после долгих колебаний – но так или иначе с церемониями было покончено. Противники сошлись в самом начале страшного конфликта, который должен был закончиться фатально для одного из них. Британское морское могущество оставалось нетронутым, в то время как Германия могла противопоставить этому лишь горстку своих подводных лодок. Теперь лодки были свободны в действиях на огромных пространствах вокруг Британских островов и далее на запад, топя и разрушая все, кроме госпитальных судов и судов некоторых нейтралов, следовавших по оговоренным маршрутам – таких как «шведский маршрут». Никаких «война согласно призовым правилам», никаких остановок и проверок судовых документов, никаких групп осмотра, никакого поиска контрабанды и риска для подводной лодки оказаться нарвавшейся на судно-ловушку. Это вовсе не означало конец всякой сдержанности, потому что оставалось еще то, что гросс-адмирал Редер называл «естественной заповедью солдатской чести» – сострадание к спасающимся на спасательных средствах и желание помочь, если это не ставит под угрозу безопасность лодки. Оставалось понимание, что на вражеских кораблях также люди, которые преданно и с опасностью для жизни служат своей стране. Враг есть враг, и нанести ему ущерб, убить, разрушить – это безжалостное правило войны. Сегодня тебя, завтра меня – никто не знает это лучше, чем подводники. Но враг, по которому нанесли удар, который спасается в воде, в спасательной шлюпке, на плоту или на деревянных обломках – это уже просто несчастный человек, корабль которого потопили, и такая судьба может постигнуть и немца, и британца в любой момент.