Любовь Миронихина - Сергий Радонежский Страница 18

Выслушав посланников, преподобный ответил со смирением:

— Так скажите господину моему митрополиту: «Все, что исходит из уст твоих, как и уст Христа, ни в чем не ослушаюсь тебя».

Трогательно описывает возвращение преподобного в родную обитель Епифаний, который в то время уже был иноком и, конечно, вместе с братиями вышел навстречу старцу. «И когда увидели они его, то показалось им, что второе солнце воссияло. Одни со слезами радости, другие со слезами раскаяния, ученики бросались к ногам святого: одни целовали его руки, другие к одеждам прикасались и целовали их, иные, как малые дети, забегали вперед, чтобы полюбоваться на своего желанного авву, и крестились от радости; со всех сторон слышны были возгласы: «Слава Тебе, Господи, что сподобил ты нас, осиротевших было, вновь увидеть нашего отца».

И преподобный тоже радовался всем сердцем, видя всех вместе детей своих, и целовал их, словно после долгой разлуки. Так счастливо завершилось это испытание в жизни Сергия. И принесло оно немалые плоды. В первую очередь появился новый большой монастырь на Киржаче. Сергий оставил в нем нового игумена — одного из своих учеников, Романа.

Вскоре после этого, в 1375 году, преподобный Сергий тяжело заболел и пролежал в своей келье со второй недели Великого поста до Семенова дня — до 1 сентября. Летописец упомянул о болезни святого старца — случай беспримерный! Даже князья и именитые бояре не удостаивались такой чести, самое большее — летопись сохраняла дату их смерти. Разве это не доказательство того, как любим и почитаем был святой старец, какой яркой звездой сияло его имя в сонме праведников, пророков и святителей того времени.

По поводу болезни преподобного летописец позволил себе порассуждать, предупреждая недоумения маловерных: почему же Господь попускает скорби и болезни таким святым людям, как Сергий, ничем не согрешившим в своей безупречной жизни?

«Пусть не удивляются тому, что праведникам посылаются скорби и болезни; многими скорбьями подобает внити в царство Божие. А что грешные люди живут здравы и веселы и не терпят на сем свете никаких скорбей, за то им готовится вечное мучение в будущей жизни. А для страждущих праведников готовится Господом много венцов и неизреченная слава на небесах».

Святотроицкая обитель и монастырь на Киржаче были не единственными обителями, заложенными лично преподобным Сергием. Но еще больше новых монастырей основали его ученики и ученики учеников. Чудное пророческое видение, в котором Сергию было предсказано процветание Святотроицкой обители, можно истолковать и шире: удивительные птицы, вдруг слетевшиеся к келье, — это ученики преподобного, будущие пустынники, подвижники и строители новых монастырей.

Очень точный и лаконичный портрет русского монашества XIV столетия оставил историк Василий Ключевский. Он считал, что именно с Сергия начался замечательный перелом в жизни русских монастырей, оживилось стремление к иночеству. В первый бедственный век татарского ига — в 1240— 1340-х годах возникло всего три десятка новых монастырей. А уже в следующее столетие — 1340— 1440-х годах, когда Русь отдыхала от бедствий и приходила в себя, «из куликовского» поколения и его потомков вышли основатели около 150 новых монастырей.

Древнерусское монашество было точным показателем нравственного состояния общества: стремление покидать мир усиливалось не оттого, что в нем скапливались бедствия, а по мере того, как в миру росли нравственные силы.

Раньше обители возникали рядом с городами или в самих городах. Со времен Сергия монахи предпочитали селиться в лесной глуши, в пустыни и с топором и сохой начинали освоение новых земель. Проходило время, и возле новой обители селились беженцы и переселенцы, валили лес, распахивали пашни. Лесные монастыри становились опорными пунктами «крестьянской колонизации».

Русский монах бежал из мира в лес, а крестьянин, по выражению Василия Ключевского, «цеплялся» за него и с его помощью привносил в необитаемую глушь русский мир. Так и шли рука об руку монах и хлебопашец. Монастырь служил для поселян и хозяйственным руководителем, и ссудной кассой, и приходской церковью, и, наконец, приютом под старость.

Вот почему монастыри сыграли такую великую роль в становлении русской государственности. А Сергий был государственником, несмотря на свое отшельничество, никогда не упускал возможности заложить новую пустынь и всячески поощрял к тому своих учеников.

В 1365 году старец ходил с миротворческой миссией в Нижний Новгород вразумить ссорившихся князей Константиновичей, а на обратном пути устроил пустынь на реке Клязьме. Летописец поведал о том, как, выбрав место, Сергий поселил «старцев пустынных отшельников», а «питались они лыками и сено по болотам косили». Так было положено основание Георгиевской пустыни на Клязьме.

Двумя годами раньше, в 1363 году, когда преподобный ходил на свою родину, также для примирения ростовских князей с великим князем, два пустынножителя, Федор и Павел, попросили у святого старца благословения на устройство обители. Сергий не только с радостью благословил подвижников, но и сам выбрал для их пустыньки прекрасное место на берегу реки Устье в пятнадцати верстах от города. Впоследствии там вырос Борисоглебский монастырь. Игумен Феодор, недолго пробыв его настоятелем, поручил обитель Павлу, а сам основал новый монастырь в устье реки Ковжи.

Преподобный очень любил выбирать места для будущих пустыней. По какому-то наитию свыше он отыскивал самые прекрасные, сухие и удобные возвышенности. Один из учеников Сергия, Мефодий, несколько лет пробыл в Святотроицкой обители, а потом по благословению старца удалился искать безмолвия. За рекой Яхромой, в дубовой роще, окруженной болотами, он поставил себе келью и жил в уединении.

Как-то Сергий навестил своего ученика и посоветовал ему построить церковь и обитель на другом, более сухом месте. И сам нашел и благословил это место, где вскоре вырос Пешношский монастырь. Он получил такое название потому, что Мефодий, усердно трудясь на строительстве, «пеш» носил бревна через реку. Позднее и речку прозвали Пешноше по монастырю.

Со временем стали приходить к Мефодию иноки, пустынька его разрослась. И он, чтобы побыть в безмолвии, стал уходить за две версты в тихое место, И здесь навещал его учитель для духовной беседы. На этом месте позднее поставили часовенку и назвали Беседою. А самого Мефодия величали «собеседником и спостником великого Сергия».

Примерно в одно время с Пешношским был основан один из старейших и красивейших монастырей в Москве — Андроников, что стоит на высоком берегу реки Яузы.