Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас Страница 18

— Что там есть, в книгах? — спрашивали друзья.

И Фредерик рассказывал им все, что знал сам из книг, прочитанных вместе с Томми, из учебников и газет, которые он таскал в Балтиморе, о том, как люди записывают свои дела и думы, о том, как живут в других странах, о том, как однажды белые люди вели войну, и о речи из «Колумбийского оратора», выученной одним мальчиком, — речи, где говорилось: «Дайте мне свободу или смерть!»

— И все это написано в книге?

Но вот они увидели, что мистер Уильям сидит над книгой. Теперь, когда дни стали длиннее, хозяин ездил верхом только по утрам. Они видели, что он часами просиживает на веранде и читает. И однажды Генри решился:

— Я достану книгу!

Это было нетрудно. Надо просто войти в обычно пустую комнату, где стоят книги, и взять одну из них. Ведь Генри все равно должен вытирать с них пыль, так что никто ничего и не заметит. Генри едва мог дотерпеть до вечера, когда Фредерик вернется с поля. Генри, Джон и Хэнди ждали его с книгой. Все были возбуждены.

У Фредерика тоже сердце запрыгало в груди, когда он увидел маленький томик. Он жадно схватил его и раскрыл заглавную страницу. Нахмурился. Слова были очень длинные и на первый взгляд трудные. С картинками дело пошло бы, конечно, легче, но это неважно. Он перевернул страницу. Все затаили дыхание. Сейчас Фредерик будет читать.

Но Фредерик не начинал читать. Буквы лежали на странице прямо перед ним, но с ними произошло нечто ужасное. Как он ни напрягал зрение в поисках хоть единого знакомого слова — такого слова не было. Неужели он все позабыл? Не может этого быть! Мысленно он представлял себе все очень ясно — и те, прочтенные в свое время страницы и родные слова. Но ни одного из слов, которые Фредерик помнил, не было здесь. Что же это за книга? Медленно прочитал заглавие, тщетно пытаясь составить из этих букв хоть что-либо осмысленное.

— Gargantua et Pantagruel. — А под этим: — Rabelais.

Он покачал головой. Много лет спустя в Париже Фредерик Дуглас читал роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». И живо вспомнил страшное ощущение растерянности, охватившее его, когда он впервые взял в руки этот шедевр французской литературы.

Товарищи ждали. Фредерик проглотил ком в горле.

— Ну, давай, грамотей! Читай же! — Генри выражал нетерпение.

— Я… я… — замямлил Фредерик. — Эта, эта… книга… она не та, не такая… Я разобрать не могу… Эта книга…

Он умолк. Джон придвинулся ближе.

— Книга это или не книга? — Он был готов вступиться за честь брата.

— Да, но…

— А раз книга, так читай!

Фредерик перелистал еще несколько страниц. Бесполезно. Он готов был провалиться сейчас сквозь землю. И тогда он промолвил через силу:

— Я… я не могу.

Товарищи смотрели на него, не веря своим ушам. Потом обменялись летучими взглядами. Значит, их провели. Он им все время врал.

Хэнди даже сплюнул от негодования.

Но Генри был озадачен. У Фредерика такой вид, словно он сейчас потеряет сознание. Так он не выглядел, даже когда старая хозяйка ударила его тростью, даже когда мистер Уильям пришел за ним со своим хлыстом. Генри беспокойно задвигался.

— Скажи-ка, Фред, а почему эта книга тебе не годится?

Благодарное чувство к Генри освежило Фредерика, точно прохладный ветерок. Он провел языком по губам.

— Сам не пойму, Ген. Она совсем другая. Такие чудные слова… Все перепутано.

— Дай погляжу. — Генри отобрал у него томик и полистал страницы. Он с удовольствием прикасался к гладкой бумаге.

— Гм! — Хэнди снова сплюнул.

— Почему же это, по-твоему, все перепуталось?

В голосе Джона звучало глубокое недоверие. На Фредерика нахлынуло безрассудство отчаяния.

— Генри, а ты бы мог достать другую книгу? Я… я ведь не говорил, что умею читать все книги. Достанешь, а, Генри?

Генри вздохнул. Сунул под мышку отвергнутый томик.

— Постараюсь.

Этот короткий ответ вызвал испепеляющее презрение Хэнди.

— Ну гляди, спустят тебе шкуру. Слышишь, что я тебе говорю?

И с этими словами предупреждения Хэнди ушел прочь. Он был горько разочарован.

Следующий день тянулся невыносимо. На работе Фредерик заставлял себя выполнять привычные движения, в то время как в воспаленном мозгу все время кружились одни и те же мучительные мысли. Внезапно оказалось, что пора кончать работу, пора ужинать, пора возвращаться в усадьбу. Он знал, что Генри ждет его с другой книгой. Его потные руки прилипли к мотыге, ноги словно вросли в прохладную распаханную землю. Потом ноги понесли его домой.

Фредерик увидел их за сараем — Джона, Генри, и — немного поодаль — прислонившегося к дереву Хэнди. Он обстругивал веточку, когда подошел Фредерик. Хэнди вел себя как зритель, совершенно безучастный к происходящему. Тут Генри сказал осторожным шепотом:

— На, я принес другую.

Фредерик взял книгу дрожащими руками. Ножик Хэнди задержался в воздухе. И вдруг Фредерик радостно вскрикнул, и Хэнди, бросив свою ветку, мигом подбежал к ним.

— «Последний из м о-г и-к а н», — торжествующе прочитал Фредерик. Он, правда, не понимал, что такое «могикане», но разве значит что-нибудь одно маленькое словцо? Он перелистывал книгу и ликовал. Слова, слова, слова, как весело смотрели на него со страниц эти красивые знакомые фигурки! Он прижал к себе книгу. Он пустился в бешеный пляс, и все они вместе с ним, подняв такой шум, что Сэнди вышел из коровника узнать, что тут творится.

Сэнди был свой, поэтому, перебивая друг друга, они рассказали ему обо всем. Спрятав книгу, они поспешно проглотили свой ужин. Потом пошли к ручью, и Фредерик читал им вслух, пока ночная тьма не погасила волшебство этих страниц. Тогда они стали разговаривать, повторяя отдельные слова, запоминая их.

Так это началось. Когда наступило лето и дни стали еще длиннее, у невольников оказалось больше досуга; добрая весть о книгах пошла по всей плантации, и к маленькой группе, собиравшейся у ручья, присоединилось еще несколько достойных доверия новообращенных. Теперь у всех была одна цель — научиться читать. Еще ряд книг исчез из господского дома. После того как Фредерик тайно обследовал чердак и нашел там несколько старых учебников, дело пошло по-настоящему успешно. И тогда начались осложнения.

Оказалось, что чуть не все рабы желают стать грамотными. «Это не годится», — возражало избранное меньшинство. Полевым рабочим грамота совершенно ни к чему. Но полевые рабочие упрямо стояли на своем. Тот факт, что сам учитель работал в поле, казалось, уничтожил привычное для них раболепство перед дворней. Один из них даже привел с собой Джека, нескладного малого с соседней плантации мистера Холла. Они ручались, что Джек не подведет, и он оказался понятливым учеником. А Джек, в свою очередь, привел товарища.